Генерал фон Меллентин: "Должность начальника штаба танкового корпуса, армии, чего угодно... у него с командиром должно быть что-то вроде удачного брака. Они должны вместе жить и вместе думать, генерал Бальк и я были очень близки. Когда он отправлялся на передовую, я оставался позади и держал всё под контролем, пока он действовал в ключевой точке (Schwerpunkt), и наоборот. Я сам, каждые два или три дня, отправлялся на фронт. Генерал Бальк тогда оставался работать за столом в штабе корпуса или армии. Я не знаю, существует ли в американской армии такая же сильная должность начальника штаба, какой она была у нас, в немецкой армии. Знаете, у меня была полная свобода, пока он отсутствовал - свобода принимать мои собственные решения. Это очень важно, необходимо, чтобы должность начальника штаба была сильной".

Общий опыт этих офицеров на уровне дивизий, корпусов, армий и групп армий - в России, при Салерно, в Северной Африке, на подступах к Будапешту, в Лотарингии против Паттона, на протяжении многих лет постоянных боев, гарантирует добросовестность высказанных ими мнений. Более того, этим офицерам приходилось иметь дело с русской армией в условиях заметной нехватки людей и вооружений, в ходе бронетанкового или механизированного боя, то есть в ситуации, с которой в будущем вполне могут столкнуться американские офицеры.

Характер и особенности русской армии

Генерал Бальк: "Многие полководцы [иностранных армий] доходили до Москвы, но никто не вернулся обратно целым".

Генерал фон Меллентин: "Русский непредсказуем. Сегодня он герой, готовый непрерывно атаковать, завтра он всего боится и не хочет ничего делать".

Генерал Бальк навсегда запомнил огромные расстояния, с которыми ему пришлось столкнуться в России, и то влияние, которое они оказывали на военные действия. Проще говоря, Россия бесконечна. Она поглощает целые армии. В сочетании с огромным населением (если сравнивать с немецким), это лишало [Германию] возможности победить во Второй мировой.

По мнению генерала Балька, поражения русских войск в Первую мировую войну было связано с закрытием турецких проливов и последующим кризисом военных поставок. Это привело к тому, что бессмысленно вымуштрованных русских солдат гнали в бой безоружными, рассчитывая на то, что они будут подбирать винтовки своих товарищей, убитых и раненных во время предыдущих атак. Столь кровожадный способ ведения войны, считает он, ускорил начало революции: "Это было чересчур даже для русских".

Говоря о позитивных качествах, генерал Бальк приписал русским способность "возвращаться к первобытному состоянию" в случае тяжёлых погодных условий или неблагоприятной тактической обстановки. Он также признал, что русские учились в ходе войны, но его вера в русскую способность к совершенствованию бесспорно имела свои границы:

Мистер Данниган: "По вашему мнению, у русских со стороны командования присутствовало избыточное стремление контролировать все действия своих подчинённых, или же подчинённые просто-напросто были неспособны к проявлению какой-либо инициативы?"

Генерал Бальк: "И то, и другое".

Мистер Данниган: "Вы считаете, что это по-прежнему так?"

Генерал Бальк: "Это не изменится".

Мистер Данниган: "Почему вы так думаете?"

Генерал Бальк: "Потому что ни одна армия не сможет избавиться от принципов, которые присутствовали в ней с самого начала".

Генерал фон Меллентин: "Поверьте нам, они массы, а мы личности. Это и есть разница между русским солдатом и европейским солдатом".

Мистер Данниган: "А если русский солдат станет более образованным, более сложным, получит доступ к европейским идеям - как вы считаете, это каким-либо образом изменит ситуацию?"

Генерал Бальк: "Нет, я так не думаю".

Дискуссия перешла к важнейшему вопросу о советских методах. Поскольку русские придают огромное значение поддержанию боевых порядков в ходе атаки - их построения достигают почти геометрической чёткости - всегда возникает вопрос, теряют ли они в результате способность использовать свойства местности для защиты и маскировки своих сил. От этого генерал Бальк перешёл к интересному обсуждению сравнительных достоинств горных и степных народов с военной точки зрения.

Генерал ДеПью: "[Русские во время Второй мировой шли в атаку, построившись особым образом, и если да], использовали ли они укрытия, предоставляемые местностью?

Генерал Бальк: "Конечно, существует понимание, что свойства местности надо использовать. Временами вместо этого стоит отдать предпочтение скорости".

Генерал ДеПью: "Так считают русские?"

Генерал Бальк: "Да, это они здорово умели".

Мистер Карбер: "...Когда атаковала танковая рота, танки строго следовали геометрическим построениям, образуя жёсткий боевой порядок, или шли броском от одной удобной позиции к другой, поддерживая друг друга огнём?"

Генерал Бальк: "Они делали и то, и то, иногда хорошо, иногда неправильно".

Генерал ДеПью: "Израильтяне рассказывают, что [сирийцы] не использовали естественные укрытия. Они удерживали строй в советском стиле, строились в линии и в колонны, и, таким образом, лишали себя возможности использовать скрытые подходы и укрытия. Вы замечали что-нибудь подобное в России?"

Генерал Бальк: "Ответ - да. Нормальные европейские и американские страны готовят своих людей так, как это делаем мы. Есть другой тип людей, это степные народы - как венгры, как некоторые народы в Азии. Они привыкли к ровной, открытой местности, и они атакуют подобным образом - передвигаясь строем, который тут критиковали. Потом, есть ещё третья категория: горные народы. Они быстрее учатся использовать особенности местности, и способны быстрее адаптироваться к современным войне. Степные народы не стоит использовать в современной войне, это может кончится катастрофой".

Мистер Карбер: "Генерал считает советских людей степным народом?"

Генерал Бальк: "Частично".

Затем обсуждение коснулось важного и связанного с предыдущей темой вопроса о значении скорости.

Мистер Карбер: "Генерал говорил, что иногда советские использовали особенности местности, и что иногда они использовали скорость. По мнению генерала Балька и генерала фон Меллентина, от какого варианта было сложнее защититься?"

Генерал Бальк: "От скорости".

Есть три классических способа прорыва обороны. Первый заключается во внезапности или скрытности - в неожиданном нападении на обороняющегося ночью или в непогоду, без видимых приготовлений, часто с отвлекающими манёврами в других местах. Вариацией этой тактики является просачивание на вражескую территорию перед началом основной атаки. Русские являются общепризнанными мастерами просачивания.

Второй способ состоит в перебежках от позиции к позиции, с использованием естественных укрытий для защиты и маскировки - когда боевые единицы поочерёдно передвигаются и поддерживают друг друга огнём. Сложнее определить ту степень, в которой русские используют эту тактику. Но она является основой тактических приёмов, которые используют западные армии. Кое-какие недавние публикации в советских военных изданиях свидетельствуют о том, что русские развиваются в этом направлении - что они могут начать делать упор на огневую поддержку с последовательно занимаемых позиций.

Третий способ заключается в концентрации значительных сил на узком участке, построенных определённым образом, с заранее расставленными задними эшелонами, готовыми по плану пройти мимо или прямо через части первой атакующей волны, если те вынуждены будут замедлить темпы наступления. Эта тактика полагается на массу, скорость и насыщение обороны. Это классическая тактика прорыва, которой до недавнего времени отдавалось предпочтение в советской доктрине.

Впечатление, сложившееся от разговоров с генералами Бальком и фон Меллентином, состоит в том, что русские во время Второй мировой войны отдавали предпочтение массе и скорости, но также использовали два других варианта, когда обстоятельства того требовали. Сегодня от них следует ожидать разнообразного сочетания всех трёх способов.

У генерала фон Меллентина было, что ещё рассказать нам о русском характере и поведении:

"Русский всегда создаёт значительное численное превосходство, когда атакует. Обычно при этом он придерживается определённого шаблона. Часто он крайне искусно использует свойства местности. Он был мастером просачивания в лесу, в деревнях и во время ночных боёв".

"Он научился проводить операции в ходе войны, освоил и закрепил навыки командования без какого-либо уважения к жизням людей... в ходе боевых действий".

"Встречный бой путает русского, разрушает его план, и он тогда будет ждать новых приказов от командования. Он часто просто останавливается и ждёт, когда подойдут дополнительные силы, или всего-навсего ждёт новых приказов. Русские сильны, но они неповоротливы - они не обладают гибкостью и связаны определёнными поведенческими шаблонами, и потому они более уязвимы, чем мы. На нижних командирских должностях в особенности, мы располагаем лучшими личностями".

Ещё одно качество русских, очевидно, произвело сильное впечатление на генерала Балька. Он считает их ненадёжными, хотя, возможно, тут больше подошло бы слово "хитрые", и ещё "верные своему делу". Мы сейчас процитируем только одну из его реплик на эту тему, но их было гораздо больше:

"Дивизия расположилась... около лесистой местности. По оценке командира, в лесу находилось около 10 тысяч партизан, с импровизированным аэродромом и укреплениями, и нам в любую минуту стоило ожидать нападения. К нам перешёл один партизан со своей [девушкой] - "он нам всё рассказывает, как есть". Через пару недель [немцы вошли в лес с трёх сторон]. По итогам: заброшенная взлётно-посадочная полоса, никаких укреплений, не больше трёх сотен партизан, всё остальное - пропаганда. Эти двое [перебежчик и его девушка] бесследно исчезли. Любого русского, который перейдёт на нашу сторону, стоит подозревать. Только один единственный раз я встретил русского, который действительно был готов поменять сторону".

13 июля фельдмаршалы фон Манштейн и Клюге были вызваны в Восточную Пруссию, и Гитлер. сообщил им, что операцию "Цитадель" нужно немедленно прекратить, так как союзники высадились в Сицилии и туда должны быть срочно переброшены войска с Восточного фронта. Манштейн, который не ввел в сражение всех своих сил, высказался за продолжение наступления с целью измотать противника. Уничтожив танковые резервы русских на Курской дуге, мы смогли бы предотвратить крупные наступления на других участках фронта. Такую обстановку следовало бы предвидеть еще до того, как была начата операция "Цитадель": теперь же мы напоминали человека, который схватил за уши волка и боится его отпустить. Тем не менее Гитлер потребовал немедленно прекратить наступление.

Русское Верховное Главнокомандование руководило боевыми действиями в ходе Курской битвы с большим искусством, умело отводя свои войска и сводя на нет силу удара наших армий при помощи сложной системы минных полей и противотанковых заграждений. Не довольствуясь контрударами внутри Курского выступа, русские нанесли мощные удары на участке между Орлом и Брянском и добились значительного вклинения. В связи с решением Гитлера о переходе к оборонительным действиям положение на Восточном фронте стало критическим. 4-я танковая армия получила сообщение о немедленном отводе танкового корпуса СС для переброски его в Италию, а 48-му танковому корпусу было приказано направить дивизию "Великая Германия" для оказания поддержки группе армий "Центр" фельдмаршала фон Клюге. При таких обстоятельствах было невозможно удержать занятые рубежи внутри Курского выступа, и к 23 июля 4-я танковая армия была отброшена на свои исходные позиции.