Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» побеседовал с настоятелем патриаршего подворья Русской Православной Церкви в Тайване, иереем Кириллом Шкарбуль. В своё время он учился в Киевской семинарии, но в последние два года трудится в далёком восточном государстве. Недавно отец Кирилл предпринял поездку в Луганскую народную республику, куда доставлял гуманитарную помощь. Об увиденном и услышанном в ходе этого путешествия он рассказывает читателям портала.
- Расскажите, пожалуйста, как вы оказались в Луганске?
- Дело в том, что наше подворье имеет некоторую традицию гуманитарных миссий. Например, мы организовывали доставку помощи на Филиппины, после того, как в ноябре прошлого года над этой страной промчался разрушительный тайфун. Когда начался кризис на Украине – вооружённые действия, большое количество беженцев – то мы сразу стали думать над тем, как поддержать пострадавших. Наш начальник архиепископ Марк Егорьевский, глава Управления Московской Патриархии по зарубежным учреждениям, одобрил акцию помощи беженцам. Мы постарались как можно шире оповестить наших прихожан среди тайваньцев и филиппинцев о том, что происходит - а те уже стали рассказывать о трагедии Луганска и Донецка своим друзьям и знакомым. Дали объявление в тайваньских новостях. В итоге, очень многие в течение трёх недель приняли посильное участие в сборе средств. В целом, уровень жизни в нашем регионе не слишком высокий, но его обитатели – хорошие, благородные люди, неспособные оставаться глухими к страданиям своих собратьев, даже если те живут совсем в другой точке земного шара. В итоге, я привёз в Луганск около трёх тысяч упаковок медикаментов, витамины, продукты, вещи.
- Как же вы добирались до зоны боевых действий?
- Сначала я самолётом вылетел в Москву, а оттуда самолётом же в Ростов. Там купил на собранные деньги всё необходимое, посетил лагерь беженцев. Затем я загрузил закупленными вещами микроавтобус и направился на нём в сторону границы. Меня сопровождали несколько человек, но никакого оружия у них не было. Правда, меня предварительно снабдили бронежилетом. На территорию Новороссии я попал через Изварино. Медикаменты передал одной инокине, которая является врачом по гражданской профессии – она взяла на себя задачу распределить их между нуждающимися. В Луганске и его окрестностях всего я пробыл шесть дней. За это время успел посетить три базы ополченцев, генштаб и передовую. Встретили меня там по-доброму. Мне же, со своей стороны, очень интересно было пообщаться с ополченцами, узнать, что это за люди.
- И как же выглядит линия фронта, где вы побывали?
- Идёт дорога, рядом с ней находится небольшой холм, по одну сторону которого окопались ополченцы, а на другой – вражеские войска. Между ними ведётся постоянная перестрелка: стоит кому-то «засветиться», как тут же начинают палить из миномётов. Приехал я туда вечером и там же остался ночевать, причём спал в перелеске прямо на земле, возле зенитных установок. Три миномётных обстрела за ночь: кто-то по неосторожности включил фонарик. Один ополченец прикрыл меня собственным телом - обычный мужичок, россиянин, очень добрый и отзывчивый. Обошлось без жертв, к счастью. К слову, я привёз с Тайваня частицу мощей апостола Луки. Наутро почти все ополченцы выстроились, приложились к святыне, взяли иконки, попросили благословение. Потом у меня была поездка по Луганску, где я общался с местными жителями и настоятелем храма Иконы Богородицы «Умиление» в центре города. С отцом Александром мы обсудили ряд важных вопросов: взаимоотношения между ополчением и населением, идеологическое наполнение войны, процесс эвакуации из угрожаемых районов людей и православных святынь.
- Что вас больше всего поразило из увиденного в этом путешествии?
- Вы знаете, до того, как попасть на Донбасс, я и не подозревал, что там ведётся планомерная зачистка мирного населения. Думал, что снаряды залетают в гражданские кварталы по случайности… Однако, оказалось, что украинские нацисты больше бомбят из миномётов по населенным пунктам, чем по ополчению. В Луганске и окружающей его местности это совершенно очевидно. Например, я сам был свидетелем тому, как ополченцы нашли двигатель от разорвавшейся, кассетной ракеты, выпущенной по мирному селу. Это страшный боеприпас, площадь поражения, как мне рассказывали, и удалось подтвердить – 42,6 гектара. О чём тут ещё можно говорить?
- В чём же, на ваш взгляд, причина такого ожесточения?
- Многие из захватчиков пребывают в наркотическом опьянении, творят в этом состоянии зверства над людьми. Они зомбированы украинским национализмом, относятся с ненавистью ко всем его противникам. И если на начальных этапах противостояния ещё можно было договориться с киевскими властями, то сейчас, после того, что они натворили, никакое примирение, по словам ополченцев, невозможно. Луганчане и дончане решительно отказываются признавать власть хунты, пришедшей в результате переворота, не признают её легитимности – равно как и президента Порошенко. Они открыто называют тех, кто сейчас заправляет в Киеве, моральными уродами и дегенератами, врагами народа и убийцами.
- Вы говорили, что обсуждали план эвакуации святынь. Зачем? Ведь украинцы тоже, вроде бы, являются православными…
- Украинские вояки нередко занимаются осквернением мощей, икон и прочих реликвий. В их рядах много униатов, а также сектантов-раскольников из так называемого «Киевского патриархата». Их «священники» прямо призывают: «Убивайте москалей как можно больше!» А если говорить о Нацгвардии, то в её рядах вообще нет христиан – чистые изверги. Немало и наёмников, съехавшихся со всего мира. Они убивают мирных граждан прямо на улицах, режут, ломают им пальцы. Ко всему российскому, православному, общему для наших народов они относятся с лютой ненавистью. Поэтому, большинство православных священнослужителей на территории Донецкой и Луганской народных республик поддерживают ополчение. Они считают, что церковь всегда должна оставаться с народом. К сожалению, когда ополченцы отступали из некоторых населённых пунктов, то тамошнее население не предупредили заблаговременно. Из-за этого оставшиеся там люди, из тех, кто поддержал восстание, подверглись репрессиям со стороны укровояк. Среди пострадавших, как мне доводилось слышать, были и священники.
- Но ведь и украинцы обвиняют ополченцев в бандитизме и мародерстве… Как у них с этим обстоит?
- В настоящее время случаи бандитизма, анархизма и мародерства среди ополченцев очень малочисленны. Как я слышал, отдельные подобные происшествия имели место в Донецкой республике – но там они очень жёстко пресекались, вплоть до расстрелов. Хотя некоторые мирные жители все еще относятся к ополчению настороженно – просто до сих пор не привыкли люди к тому, чтобы по улицам расхаживали вооружённые бойцы.
- Общались ли вы с кем-нибудь из командования повстанцев?
- Почти каждый день, пока я находился в этом несчастном городе, мне доводилось побеседовать с нынешним председателем Совета министров Луганской народной республики, главой данного государственного объединения Игорем Венедиктовичем Плотницким. Очень глубокий, искренний, верующий человек, который искренне скорбит о каждом из погибших ополченцев. Так, о своём погибшем друге он говорил со мною со слезами на глазах. На тот момент он ещё являлся только министром обороны ЛНР. В отличие от Игоря Стрелкова, который постоянно ездил на передовую, Плотницкий большую часть времени находится в генштабе, отслеживает постоянно меняющуюся обстановку, вникает во все подробности, раздаёт приказания. Из разговоров с ним я понял, что он довольно оптимистично оценивает перспективы восстания – говорит, что теперь только в наступление!
- А почему ушёл прежний руководитель республики Валерий Болотов?
- На момент моего пребывания уже велись какие-то дебаты, по результатам которых Болотов, видимо, и оставил пост. Некоторые были им недовольны по тем или иным причинам. Дело в том, что политика, проводимая им, не всем была понятна. Например, после захвата обладминистрации и местного отделения Службы безопасности Украины повстанцы, как мне говорили, нашли несколько тысяч автоматов. На тот момент уже насчитывалось не менее семи тысяч ополченцев, которых можно было вооружить – и они крайне на этом настаивали. А Валерий Болотов медлил с раздачей оружия, до тех пор, пока к Луганску не подтянули свои войска украинские силовики. После этого многие стали открыто критиковать Болотова.
- Куда вы отправились после Луганска?
- Потом я съездил в Краснодон, чтобы оттуда попытаться попасть в Донецк. Но этого не получилось – мне сказали, что я смогу принести больше помощи, добравшись до Москвы. В первую очередь, в информационном плане – рассказав людям правду о том, что происходит на Донбассе. В итоге, вернулся я в Россию через Изварино - довезли на джипе ополченцы до границы. Кстати, со мною возвращались на российскую территорию двое ополченцев – один из них, по прозвищу «Казак», тот самый, который прикрыл меня от вражеского огня. Второй – мусульманин. Рассказали, что узнав о зверствах украинских карателей, не удержались и отправились на подмогу дончанам и луганчанам. Кстати, потом они снова собираются в Новороссию. Сам же я в ближайшее время возвращаюсь на Тайвань.
- Какие же основные впечатления вы вынесли из этой поездки?
- Самым важным впечатлением стал тот факт, что большинство ополченцев, начиная с Игоря Плотницкого, оказались людьми верующими. С ними приятно было общаться, поскольку я увидел в этих людях много хороших христианских качеств. Никакого фанатизма, озверения, одержимости какой-либо идеей! Видимо, война вообще часто способна человека улучшить – он становится более мужественным, сострадательным, искренним и отзывчивым. Сам Игорь Плотницкий хорошо знаком с Ветхим Заветом, Евангелием и трудами Святых Отцев, которые он нередко цитировал.
Вообще, могу сказать, что когда несколько тысяч человек успешно противоборствуют с регулярной армией, превосходящей их по численности в десять - пятнадцать раз - это настоящее чудо! Ополченцы не просто хорошие воины и специалисты своего дела. Это люди, одушевлённые высокими идеалами, дающими им твёрдость и несгибаемость, которая отсутствует у их врагов – у тех, напротив, воинский дух слабый, они легко разбегаются. Неудивительно, ведь ополчение защищает мирных людей. Кстати, некоторые ополченцы видят в агрессии Киева на Донбассе войну против православия и всего русского. Это, по их словам, не политическая, а духовная, цивилизационная брань. Кое-кто упоминает месторождения сланцевого газа под Славянском – но этого мало для объяснения столь жёстких расправ, которые бандеровцы творят над гражданским населением.
- Какими вам запомнились ополченцы?
- Я заметил, что у ополчения проблема со средним командным составом – не хватает младших офицеров. Вообще же, в рядах ополченцев сражается, главным образом, либо молодёжь, либо мужчины уже в возрасте. Большинство местные, но есть и россияне. Обучение, к сожалению, почти не ведётся: скажем, приехали пареньки-добровольцы и сразу отправляются на передовую. Берут в ряды ополчения всех желающих, а не только тех, кто служил – дело находится для всех.
Например, я общался с женщиной-ополченкой, у которой погибла семнадцатилетняя дочь – во время артобстрела гражданских кварталов у девушки оторвало руку, и она умерла. Теперь её мать, у которой больше никого родных не осталось, воюет с оружием в руках. Называет врагов «укропами», хотя сама украинка – для неё те, кто служат киевским властям, уже не люди, а бешеные звери, которых необходимо остановить...
Разговаривал и с одним луганским милиционером. Пожилой мужчина, семейный, отнюдь не кровожадный – говорит, раньше думал, что уже всё в жизни повидал. «Эту войну нам навязали, мы её не хотели, но мы её приняли», - объяснял он мне причину, по которой взял оружие и вступил в ополчение.
Один молодой священник из Луганска говорил мне, что для него Украина, как государство, перестало существовать после того, как снаряд разорвался в парке, где гуляли мирные горожане с детьми – и который часто посещала его супруга с детьми... Есть в рядах повстанческого движения и бывшие «афганцы», живо воспринявшие беду Донбасса. Вообще же, насколько я успел заметить, ополченцы, в большинстве своём – люди достаточно добродушные, никакой озлобленности. Я бы даже сказал, что ополчение магнитом собирает самых лучших людей. Боевой дух, как я говорил, у них очень высокий. Наёмников-профессионалов в их рядах я вообще не видел, хотя ранее предполагал, что их тоже достаточно.
- Каков объём потерь в рядах повстанцев и украинской армии?
- Трудно сказать. В один из дней, когда я там был, мне рассказывали, что погибло двое ополченцев. Потери в рядах карателей многократно большие. Опять же, по рассказам, когда повстанцы захватили одну базу, оставленную украинскими войсками, они обнаружили близ неё сотни трупов. Приходилось им видеть, и как украинский бульдозер сбрасывает трупы и – но в это не хочется верить! – и раненых в траншею и утрамбовывает их.
- Как ополченцы поступают с пленными?
- Простых новобранцев отпускают под подписку. Что касается идейных нацистов, то тех, кто соглашается говорить, оставляют в живых. С теми же, кто продолжает агрессивные действия, поступают… Ну, вы же понимаете, идёт война, соответственно, действуют законы военного времени… Об этом рассказал только один ополченец, возможно, существуют и другие подходы.
- Что вам приходилось слышать о причинах катастрофы малайзийского «Боинга»?
- Ополченцы единодушны в том, что это антироссийская провокация – чтобы можно было ввести санкции, обвинить ополчение, настроить международную общественность против сил антифашистского сопротивления. Мнения расходятся лишь в том, является ли это делом рук украинских властей или их западных покровителей.
- Какой урок, по вашему, люди должны вынести из происходящего на Украине?
- Я ещё раз хочу подчеркнуть, что нацизм, ненависть к ближнему – это страшная болезнь, от которой ни одно общество не застраховано. Весь укронационализм основан на противопоставлении «москалям». Пропаганда ненависти, порабощения, убийства других людей часто находит горячий отклик в нашем поляризованном обществе, среди людей, лишённых духовных корней. Лживая идеология небезобидна, приводит к реальным смертям, изломанным жизням. Мне ведь очень жаль и молодых ребят «с той стороны», невинных новобранцев, срочников и даже нацистов, вынужденных отдавать свои жизни за амбиции преступных киевских политиков или ослеплённых ненавистью.
Ради чего они погибают?! Необходимо духовно восстать против идеологии зла, не давая ей укорениться в сердцах и душах. Лично я, как священник, стараюсь бороться с этим доступными мне средствами: словами Христа и евангельскими текстами.
