Боевые системы корветов ОВР.
В данной публикации, являющейся продолжением статьи «Схема двойного превосходства» рассмотрены требования к оружию и радиоэлектронным средствам корветов ОВР и проблемы их создания.
«Вероятный противник».
Корветы ВМФ/ВМС различных стран решают различные задачи, и часто отличными средствами, поэтому прямое сравнение их по ТТХ не является корректным. Однако здесь большой интерес представляет опыт аналогичной работы «оппонентов», особенно «проблемный», в первую очередь ВМС США по созданию корветов (в итоге ставших фрегатами) LCS. В статье «Схема двойного превосходства» автор привел оценку результатов реализации программы LCS как грандиозный провал, и необходимо пояснить основания для такой оценки.
Основанная идея которая закладывалась в LCS –обеспечение боевой устойчивости корвета за счет комплекса характеристик - низкой заметности, средств РЭБ и высокой скорости (получившей заметный приоритет в нагрузке проекта перед зенитными огневыми средствами). Все это при комплексном применении в бою теоретически позволяло с хорошими шансами уходить даже от ударов ПКР. Огневые средства ПВО при этом становились сугубо вторичными. Концепция эта была вполне рабочей и в наиболее законченном и совершенном виде была реализована на скоростных малозаметных скеговых РКА на воздушной подушке типа «Скельд» (ВМС Норвегии). Думается, что аналогичные по концепции катера были бы весьма полезны ВМФ РФ на ряде театров. Большой потенциал и опыт отечественного «Алмаза» по созданию кораблей на воздушной подушке и композитному кораблестроению позволяет рассчитывать на создание отечественного аналога («уменьшенного и малозаметного» развития проекта 1239 «Сивуч») с высокими ТТХ.
Однако, в ВМС США на эту рабочую концепцию решили «навесить» и решение задач противолодочной и противоминной обороны (ПЛО и ПМО), однозначно требовавших значительного ограничения скорости при работе с датчиками освещения обстановки. 10 лет назад американским разработчикам решение этой проблемы казалось «простым и логичным», - вынести эти датчики на безэкипажные средства, обеспечим тем самым высокую скорость и маневренность самих LCS, которым в этом случае оставалась роль «скоростного и малозаметного передового «сервера» «сети» развернутых безэкипажных систем и датчиков». На практике получилось иначе, - разбор всего комплекса проблем LCS в статье делать нецелесообразно, но ряд критических провалов необходимо привести.
Первое. Неудачей закончилась разработка противолодочной модификации тяжелого полупогруженного НПА типа RMV, оснащенного «стандартной» поисковой системой кораблей ВМС США – низкочастотной активно-пассивной ГПБА MFTA (включающей в себя излучающую секцию гидролокации).
Второе. Значительные затруднения возникли с обеспечением на практике эффективной работы специализированной «легкой ГПБА» для безэкипажных катеров (БЭК).
Третье. Сам комплекс поиска ПЛ БЭК типа «Драко» (планировавшегося как основное штатное вооружение LCS) имел низкую надежность. При этом ВМС США на рубеже 2010г. имели значительные затруднения с надежностью новой низкочастотной вертолетной опускаемой ГАС (ОГАС) AQS-22, применение которой планировалось и на БЭК «Драко». Не смотря на то, что эти проблемы для вертолетов удалось разрешить, вопросы надежной работы в условиях БЭК (особенно для условий низких температур) оставались.
Итогом этого (и ряда других) провалов стала установка непосредственно на LCS мощных низкочастотных буксируемых ГАС (БУГАС) CAPTAS-4 (фирмы «Тайлес»). Корабли в буквальном смысле пришлось «лечить автогеном», благо – свободных площадей для этого хватало. Однако, после этого LCS потеряли способность при решении задачи ПЛО иметь большой ход (с выставленной БУГАС не «побегаешь»), т.е. то, основную идею ради чего создавались.
Возникает вопрос целесообразности изначального замысла LCS, когда большой процент водоизмещения и стоимости отдавался вместо зенитных огневых средств очень мощной главной энергетической установке (ГЭУ) ради скорости, которая при этом не могла быть реализована на практике при решении одной из главных задач LCS. Более того – у потерявших скорость LCS c БУГАС резко возросла уязвимость от ударов ПКР (в т.ч. ПЛ). Очевидно, что жесткая критика LCS в США имеет под собой серьезные основания, и при строительстве современных фрегатов вместо LCS ВМС США могли бы получить гораздо более боеспособные и полезные корабли.
В нашем случае, с учетом важности задачи ПЛО для корветов ОВР ВМФ РФ, представляет интерес отрицательный опыт ВМС США с LCS для исключения его повторения.
Здесь необходимо подчеркнуть что идея «модульности» заложенная в конструкцию LCS как подтвердила свои перспективные возможности (наличие необходимых площадей и объемов для новой полезной нагрузки), так и показала свои недостатки. Одной из наиболее острых проблем LCS стало отсутствие установки вертикального пуска (УВП) для ЗУР, ПЛУР, а в перспективе ПКР.
С высокой вероятностью можно предположить что причиной этого стала проблема точного позиционирования «модульной УВПУ» в корпусе с учетом зазоров, деформаций корпуса на ходу в морских условиях и т.д. Отказ от УВПУ привел к резкому снижению боевых возможностей LCS, а в плане опыта разработки перспективных кораблей поставил вопрос о «разумной модульности», т.е. внедрение ее только там где она действительно обеспечивает выигрыш по критерию «эффективность-стоимость» а не ради «новых подходов к корабельной архитектуре».
Наш опыт.
В СМИ имеются весьма противоречивые оценки строящихся корветов проекта 20380. По мнению автора сложности этого проекта (родившегося с учетом всех проблем 90х-2000х) не столько технические, сколько концептуальные. Ошибка была совершена в начале 2000х – в отказе от модернизации кораблей 3 поколения новыми боевыми системами 4 поколения. Да, была тяжелая экономическая ситуация, да многие не верили что корабли начнут строится сериями, и действительно начнется возрождение ВМФ РФ. Но именно тяжелая экономическая ситуация требовала оптимальных управленческих решений, главное – упреждающего внедрения, доводки и освоения на флоте боевых систем 4 поколения к строительству самих новых кораблей.
Фактически было иначе, и даже финансирование ряда ключевых ОКР сдвигалось к самой сдаче кораблей, когда «маневра» для доработок и устранения неизбежных проблем уже не было. Кроме того – одновременная доводка ряда комплексов завязанных друг на друга приводила к тому что «корабль, как комплексная система равнялся по отстающему». В ситуации сложившегося на рубеже 2010г. цейтнота было уже не до «новых идей», крайне жестко стоял вопрос довести и сдать то что задумывалось … лет назад (и было прописано в соответствующих Госконтрактах).
Проработка новых идей и концепций была сделана лишь про подготовке к несостоявшемуся конкурсу корвет ОВР ВМФ, результатом чего являлись и проекты 20386 и «Русич-1» представленные на МВМС-2015г. Однако необходимо отметить и ряд очевидных недостатков этих проектов, но с начала нужно разобраться с местом корвета ОВР в системе ВМФ, решаемыми им задачами и путями их решения.
Задача ПЛО.
Решалась стоящими на вооружении ВМФ РФ МПК проекта 1124М за счет мощной низкочастотной ОГАС «Шелонь» (дальность обнаружения которой ПЛ в океанских условиях достигала 40км), позволявшей эффективно учитывать реальные условия гидрологии, высокой скоростью МПК на «подскоке» к очередной точке опускания ОГАС и групповых их действий в составе КПУГ. В конце 80х годов идея скоростных МПК с мощными ОГАС привела к созданию МПК на подводных крыльях (МПК ПК). К большому сожалению их разработчик – Зеленодольское ПКБ отказался от применения управляемых глубокопогруженных крыльев (реализованных в близком по водоизмещению проекте МРК разработки ЦКБ «Алмаз»), и это ошибочное решение, значительно ограничивавшее мореходность, во многом загубило прекрасную идею.
Для кораблей «классического типа», на замену 1124М, было принято решение о установке БУГАС, обеспечивавшей ее применение на ходу. Кроме того в начале 90х годов ВМФ было предъявлено требование базирования тяжелого противолодочного вертолета Ка-27ПЛ на всех противолодочных кораблях. Отсутствие в ВМФ легкого вертолета классической схемы поставило разработчиков корветов в очень жесткие условиях, потребовав значительно увеличения водоизмещения корабля. При этом еще в 90х нами была совершена очень большая ошибка, - если на западе сразу начали делать интегрированные противолодочные системы, с обеспечением совместной работы ОГАС и радиогидроакустических буев (РГАБ) вертолета и ГАС кораблей, для этого максимально возможно совместив их частотные диапазоны, то у нас получилось «лебедь рак и щука» - РГАБ, ГАС кораблей и ОГАС вертолета «сами по себе», причём на «физическом уровне» - разных частотных диапазонах, исключавшем возможной их оперативной модернизации и комплексирования.
Ситуация с оружием ПЛО развивалась не менее драматически. В начале 90х годов основным средством ПЛО перспективных надводных кораблей (НК) рассматривался малогабаритный противолодочный комплекс (ПЛРК) «Медведка». При этом принципиальная ошибка, в дальнейшем загубившая эту разработку была совершена самим ВМФ (28НИИ оружия, в 1997г. включённом в состав 1ЦНИИ ВМФ) в самом начале разработки. Не смотря на значительное увеличение дальности стрельбы от американского аналога – «Асрока», ВМФ требовал неуправляемую противолодочную ракету (ПЛР), и недостаточная точность на больших дистанциях стала одной из «ахилессовых пят» «Медведки». Увы, разработчики (МИТ), очень квалифицированные и дееспособные, спохватились поздно, и их предложения по разрешению этих недостатков запоздали. Сейчас можно лишь сожалеть что их потенциал оказался не использован ВМФ из-за очевидных ошибок 28НИИ. Характерно то что лицо осуществлявшее в 90х годах научное сопровождение разработки «Медведки» в 28НИИ узнало о наличии зарубежного аналога – «Асрока VLA» (с увеличенной дальностью и инерциальной системой управления (ИСУ)) только в …. 2013г., до этого момента оно было уверено что «на западе ничего нет», и этот факт наличия и массового серийного выпуска современного западного ПЛРК был «не замечен» не только им, но и многими начальниками 28НИИ и 1 ЦНИИ (что нашло отражение в известной монографии Кузина и Никольского).
Не менее сложно проходило разработка ПЛРК у уральского конкурента МИТ – ОКБ «Новатор». Рекламные материалы о экспортных модификациях ПЛРК показывают последовательное изменение вариантов боевых частей ПЛУР - авиационная противолодочная ракета АПР-3МЭ, модернизированная торпеда 294, в некоторых современных публикациях СМИ говорится об использовании новых боевых частей (торпед). Однако большой, еще советский, опыт ОКБ «Новатор» по созданию дальнобойных ПЛРК исключил выполнение им ошибки МИТ – попытке разработки дальнобойного ПЛРК с неуправляемой ПЛР. «Новаторовские» ракеты изначально имели инерциальную систему управления (ИСУ), т.е. являлись управляемыми ПЛР.
Еще одной ошибкой ВМФ (28НИИ и 1 ЦНИИ) было стремление «унифицировать» ПЛР, - идея «единой» ПЛР для НК и ПЛ. Внешне «красивая» эта идея имела целый ряд принципиальных пороков. Условия применения с больших глубин для ПЛ требовали особой конструкции ПЛР, в первую очередь прочности. Для НК это требование приводило к значительному росту массо-габаритным характеристик ПЛР, что резко ограничивало их боекомплект на борту. Наглядным примером этого тупика являлся СКР проекта 11540. Его «отцы основатели» из 1 ЦНИИ с гордостью заявляли что им удалось разместить номенклатуру вооружения БПК в водоизмещении СКР. При этом они абсолютно не понимали что мизерный боекомплект ПЛО (ПЛР) 11540, заведомо не обеспечивал эффективного решения задач ПЛО, и здесь снова возникает вопрос неоднократно поднимавшийся автором (статьи «Отечественное морское подводное оружие» и «Антикварный боезапас» ) вопрос заведомо «липовой» «классической теории эффективности» отечественного противолодочного оружия и крайне низкого уровня «математических моделей» обосновывавших его и противолодочное вооружение кораблей.
С позиций сегодняшнего для стремление создать «универсальную ПЛР» было большой ошибкой ВМФ. В результате ПЛР для УВП комплекса «Клаб» приобрела совершенно иной облик (и значительно полегчала) от лодочной ПЛР. Однако к этом результату мы могли прийти намного раньше и с меньшими затратами при изначально грамотной и обоснованной постановки задачи по разработке ПЛР «Медведка» в начале 90х (с установкой ИСУ и обеспечением применения с различных ПУ).
Работа по созданию активных средств противоторпедной защиты (ПТЗ) в 80х годах привела к созданию комплексов ПТЗ «Удав» (в 80х) и «Пакет-Э/НК» (в последующие годы). Первоначально задачи уничтожения атакующих торпед решалась за счет применения реактивных бомбометных установок (РБУ) с реактивными глубинными бомбами (РГБ) и средствами постановки помех (гидроакустического противодействия – СГПД). Увы, «изъяны теории» привели к созданию в 80х годах заведомо неполноценных комплексов. Если «огневыми средствами» (РГБ) задача ПТЗ с определенной эффективностью решалась, то принятые на вооружение в 80х снаряды помех (ГПД) к РБУ-6000 и КПТЗ «Удав» были заведомо устаревшими (с механическими излучателями шума и газовой завесой). Их крайне низкая эффективность против новых торпед была ясна разработчикам еще в начале ОКР, однако и они и ВМФ слепо делали заведомо тупиковую работу. Разработка этих бесполезных СГПД «успешно завершалась», они «успешно проходили испытания», серийно выпускались – будучи заведомо неэффективными в бою – еще один наглядный пример уровню «научного сопровождения» ВМФ.
В еще худшем виде это повторилось в 90х-2000х.
Разработка активных средств ПТЗ – антиторпед была начата в ГНПП «Регион» в конце 80х, первоначально только для ПТЗ ПЛ. Развитие микроэлектроники позволило в начале 90х поставить и гораздо более сложную задачу – обеспечения ПТЗ НК (комплекс «Пакет-Э/НК»). В 1998г., впервые в мире макетные образцы антиторпед продемонстрировали в сложных условиях успешные на торпеды, показав при этом высокую вероятность решения задачи ПТЗ. Тем не менее, дальнейший путь антиторпед на корабли оказался драматичным и сложным. И большой заслугой ряда лиц является то что они смогли в начале 2000х пробить вопрос их внедрения на новый корвет проекта 20380, значительно повысив тем самым возможности его ПТЗ.
Однако данное решение не обеспечивает полного решения задачи ПТЗ. Не вдаваясь в подробности, на сегодняшнем уровне развития техники задача ПТЗ не может быть решена одними антиторпедами. Также задача ПТЗ не может быть решена одними СГПД – необходимо комплексное применение этих средств. При этом необходимо объективно понимать малую эффективность таких «классических» СГПД НК как буксируемые ловушки («Никси», «Змей») против современных торпед. Применение современных выстреливаемых СГПД (типа МГ-94М и новых) должно осуществляться в единой комплексной модели ПТЗ корабля и соединения.
В начале 2000х годов было принято решение о включении в состав комплекса «Пакет-Э/НК» новой малогабаритной торпеды с высокими ТТХ. В среде специалистов есть разные мнения об этом решении (особенно с учетом непростой обстановки начала 2000х), однако по мнению автора – это решение было абсолютно верным, и очень перспективным. Непростая судьба «Малышки» (как первоначально называлась эта тема) была связана в первую очередь с сложной обстановкой сложившейся вокруг отечественного торпедного оружия на рубеже 2010г.
Вместе с тем были допущены и серьезные ошибки. Одним из них стало решение о применении боевых средств «Пакета» (торпеды и антиторпеды) из специализированных ТПК (аналогично ракетам). «Обоснование» проталкивавшими это лицами было исключить эксплуатацию торпед на флоте (с поставкой ТПК с изделием от промышленности в готовом виде). Данное решение является одной из фундаментальных ошибок «Пакета» и должно быть пересмотрено.
Первое. Торпеда это не ракета, сложные условия среды применения требуют проведения массовых (много более чем ракет) торпедных стрельб – как на этапе доводки (испытаний), так и на флоте (для освоения). Подготовка торпед в ТПК «в промышленности», по ряду причин, на корню рубит возможность выполнения необходимой статистики стрельбы флотом.
Второе. Малая статистика стрельб в период испытаний неизбежно приводит к наличию «скрытых дефектов». Это объективный процесс для сложных технических систем, и только эксплуатация (переприготовление) торпед флотом позволяет их действительно вскрыть и устранить.
Третье. ТПК наложили жесткие ограничения на возможности погрузки боевых средств и размещение комплекса «Пакет-Э/НК» на корабли. То что раньше грузилось «практически руками» стало требовать мощного крана и демонтажа корабельных конструкций. При этом принятая схема загрузки «сверху» весьма затруднила модернизацию кораблей.
Четвертое. Применение ТПК резко ограничило располагаемый боекомплект на наших НК. Для сравнения, на западных кораблях торпедный боезапас превышает таковой на наших в 3-4 раза (!) за счет размещения его в едином для торпедных аппаратов (ТА) и вертолета торпедном погребе. А пневматическая система стрельбы западных ТА (в отличии от наших ТПК) обеспечивает минимальные нагрузки на корабельные конструкции, обеспечиваю установку легких ТА где угодно.
Главным же для корветов проекта 20380 стало то, что потеряв «легкую «Медведку» для легкой ПУ» ВМФ остался с ПЛР для сравнительно тяжелой УВПУ, а корветы проекта 20380, ее не имевшие, - без ПЛР. Отсутствие же в боекомплекте ПЛР ставит корвет под расстрел практически любой ПЛ противника, имеющей гораздо большие дистанции эффективной стрельбы. Вертолет в данной ситуации может оказать лишь ограниченную помощь, т.к. имеет скорость много меньше ПЛР, значительные ограничения по условиям применения, ограниченный запас керосина на корабле и боекомплект из всего лишь одной торпеды (АПР).
Устранение этого недостатка планировалось на корветах проекта 20385, с УВПУ. Однако они имели значительно большее водоизмещение и стоимость, а в связи с отказом от поставки фирмой MTU дизелей и редукторов, вопрос строительства проекта 20385 отодвинулся на неопределённый срок.
В сегодняшних условиях единственно возможным вариантом решения данной проблемы является обеспечение установки ПЛР на штатные ПУ ПКРК «Уран» (в новом ТПК и с доработкой систем стрельбы). Комплекс из ПКР «Уран» и ПЛР решает практически все огневые задачи корвета в ближней морской зоне по борьбе с надводным и подводным противником.
Отдельный вопрос – необходимость наличия в составе вооружения корвета пусковой установки (ПУ) типа «РБУ». Существует широко распространённое мнение что такие ПУ «устарели», «не нужны» и т.д. Однако это абсолютно не так, - начиная с того что даже для самых современных торпед крайне сложной является задача борьбы с ПЛ лежащими на грунте, заканчивая тем что с этой ПУ могут применяться самые различные боевые средства. Т.е. она должна быть, в виде универсальной наводящейся ПУ для применения широкой номенклатуры боевых средств (и не только ПЛО).
Как уже отмечалось в статье «Схема двойного превосходства» необходимо разумное ограничение требований к системам поиска ПЛ для снижения их стоимости и обеспечения большой серийности новых корветов ОВР. Принципиальным здесь является «унификация частотных диапазонов» ГАС (аналогично новым зарубежным ГАС). При этом необходимо учитывать, что вопросы новых средств поиска ПЛ сегодня на западе не только частично «закрываются», но и «маскируются» заведомой дезинформацией. По этой причине необходимо внимательно и осторожно подходить к анализу зарубежных материалов, однако необходимость унификации частотных диапазонов различных ГАС для обеспечения работы в единой «сети» не подлежит сомнению.
- не экономьте на спичках 
