18 января 2015, 13:03| dp.ru
Скачок швейцарского франка разорил фонд Everest Capital, переживший 5 кризисов
Американский хедж-фонд Everest Capital поставил на снижение швейцарского франка и потерял почти все свои деньги, когда Швейцарский ЦБ решил отвязть франк от евро. Теперь фонд, который успешно пережил пять долговых кризисов, закрывается.
Стремительный рост швейцарской национальной валюты разорил американский хедж-фонд Everest Capital, сообщает Bloomberg со ссылкой на одного из клиентов Everest Capital.
Дело в том, что фонд сделал ставку на снижение курса швейцарского франка, а национальный банк Швейцарии неожиданно отвязал национальную валюту от евро, что вызвало стремительный рост франка по отношению к евро. В результате Everest Capital потерял большинство своего капитала, впрочем, не уточняется, какой именно процент. Главный инвестиционный директор фонда Марко Димитриевич принял решение о закрытии Everest Capital, который пережил как минимум пять долговых кризисов на развивающихся рынках, уточняется в сообщении.
По состоянию на конец декабря 2014 года Everest Capital имел активов на сумму около $830 млн, передает Bloomberg со ссылкой на информацию клиента. 
Неожиданное решение швейцарского ЦБ также стало причиной разорения нью-йоркского брокера FXCM и новозеландского Excel Markets. Позже объявили о неплатежеспособности британский Forex-брокер Alpari UK, аффилированный с российской Alpari. Также убытки понесли крупные банки: Citigroup, Deutsche Bank и Barclays.
Ранее 15 декабря Центробанк Швейцарии неожиданно снизил процентную ставку до минуc 0,75% (до этого она составляла минус 0,25) и отказался от минимального курса национальной валюты по отношению к евро. Свое решение в ЦБ объясняют резким падением евро к доллару, из-за которого франк также начал сильно снижаться к американской валюте.
Короткий адрес материала: http://www.dp.ru/103ot3/Версия для печати

Парламентарии от Нидерландов подготовили резолюцию с предложением лишить полномочий делегацию РФ в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). Об этом сообщает газета «Известия» со ссылкой на членов российской делегации.

По информации издания, парламентарии от Нидерландов будут требовать частичного или полного лишения полномочий российской делегации, которая намерена отстаивать свои права на первом дне зимней сессии. По уставу ассамблеи на нем автоматически будут восстановлены полномочия всех делегаций, которых коснулись санкции.

Как заявил газете зампред комитета Госдумы по международным делам Леонид Калашников, сейчас некоторые руководители ПАСЕ, комитетов ассамблеи находятся в Киеве и пытаются так или иначе понять ситуацию и определиться, как поступить с делегацией РФ в январе. «Но украинцы категорически против даже частичного восстановления прав России. Как депутат ПАСЕ думаю, что нам не восстановят права», — сказал он. Однако он также добавил, что делегацию, скорее всего, не будут лишать всех полномочий.

13 января спикер Госдумы Сергей Нарышкин заявил о стремлении ПАСЕ вернуть России все полномочия в ассамблее, прежде всего право голосования. Однако он подчеркнул, что намерения председательского комитета вернуть российскую делегацию со всеми правами еще не дает никаких гарантий.

В апреле 2014 года делегация России была лишена права голоса, права участия в заседании уставных органов и возможности участия в мониторинговой деятельности ассамблеи из-за позиции Москвы по Крыму. В ПАСЕ посчитали, что действия РФ, которые якобы привели к аннексии Республики, стали нарушением норм международного права, в том числе Устава ООН.

От редакции. Мы публикуем полную версию статьи нашего автора Михаила Юрьева, напечатанной на днях в «Известиях». Ещё более расширенная версия будет опубликована в ближайшем выпуске альманаха «Однако» – с учётом мнений и вопросов, которые выскажут автору наши читатели по ходу обсуждения.

Сейчас, а я пишу эту статью в начале января 2015 года, рассуждать о том, что делать с нашей экономикой, стало гораздо легче, чем год назад.

Потому что многое стало явным практически всем: что либеральная модель а-ля рюс не работает, что Запад твёрдо решил нас удушить, отсюда и фокусы на нефтяных и валютных рынках, и что поэтому модель экономики надо менять быстро и глубоко. Всё это никому теперь не надо доказывать. Но также фактом является то, что в плане экономики мы ничего полезного не сделали за последние 14 тучных лет (тем более за 90-е), так сказать, «лето красное пропели», и времени у нас в обрез. Точнее: и власть сделала не так уж мало полезного, и ещё больше сам бизнес в части создания материальных и нематериальных инфраструктур и норм поведения ― никто вредительством не занимался (точнее, почти никто). Но всего этого категорически недостаточно.

Поэтому теперь, поскольку иронизировать «так поди же, попляши!» мы не можем ― это ведь наша собственная страна и жизнь, – мы вынуждены придумывать форсированные варианты выхода из кризиса, прекрасно понимая, что здесь, как в технике, форсированный двигатель всегда хуже штатного. Но времени, увы, нет. И это очень плохо, потому что большинство наших проблем носит не макро- и даже не микроэкономический характер, а институциональный, а менять институты не может быть быстрым делом по самой природе человеческого социума.

Значит, нужно реализовывать стратегии, дающие ограниченный, но быстрый результат, позволяющий выскочить из удавки Запада и дающий время на передышку. Её, впрочем, надо будет императивно использовать на проведение институциональных реформ, потому что если мы и её «пропоём», то уж точно плясать придётся.

РЕКЛАМА

Лавров напомнил новым властям Украины старый анекдот

Какой удар нанесли по российским олигархам

Ополченцы рассказали, кто организовал убийство Бэтмена
Разработка интернет-магазинов
Другой ограничительной рамкой является политическая: нельзя допускать резкого ухудшения благосостояния граждан, а если в каких-то аспектах это неизбежно, то в других должно иметь место явно заметное улучшение. Потому что, хотя рейтинг Путина вроде и высок (впрочем, именно Путина, а не власти в целом) и оранжевые угрозы осознанны и санированы, власть ещё довольно слаба, и не надо её испытывать на прочность экономическими стресс-тестами.

Валютное регулирование

Самое первое, что надо сделать, ― это сразу и одномоментно ввести мягкое валютное регулирование. Что это означает?

Все субъекты ― и юридические лица, и физлица-предприниматели, и просто частные лица ― лишаются права иметь валютные счета, а также приобретать наличную валюту. 100% валютной выручки экспортёров должно быть продано на рынке в течение небольшого времени (детали определит ЦБ), во время которого она блокирована и не может быть использована. Займы банков клиентам и другим банкам в валюте запрещаются, в том числе зарубежным. Всем субъектам экономики, в том числе банкам, запрещается извлекать доходы за счёт спекуляций валютой. Любые сделки в иностранной валюте запрещаются. Ценники в рознице и записи в договорах в валюте, у.е., а также в рублях с индексацией по курсу валют запрещаются. Ввоз в страну наличной валюты запрещается, в том числе иностранцам, если кто-то везёт, продает её здесь же прямо в аэропорту/на вокзале или в пункте перехода. Вывоз наличной валюты, как и её переводы через «Вестерн юнион» и аналогичные компании, также запрещается. Продажа частными лицами валюты запрещается, но наказываться нарушитель должен не тюрьмой, а штрафом (в случае мигрантов ещё и депортацией) ― не надо криминализировать и коррумпировать этот процесс. Всё это без каких-либо исключений, то есть как сейчас акцизы, по которым, напоминаю, институт льгот в принципе не предусмотрен. Займы за рубежом также запрещаются, но здесь могут быть исключения по странам, но не по заёмщикам (то есть можно разрешить занимать, например, в Китае, но нельзя разрешить занимать за рубежом только, например, «Газпрому»). Почти такая же ситуация с инвестициями за рубеж. Этот запрет также не должен быть абсолютным, но не только по странам, но и по компаниям ― в интересах государства вполне возможно, чтобы кто-то типа «Газпрома» или «Роснефти» проинвестировал в одну из европейских стран, это может быть частью важной закулисной политической договорённости. А про остальных печалиться не надо, что им не разрешат инвестиции на Запад, и не потому только, что не будет утечки капитала, но и потому, что наши бледнолицые братья всё равно с высокой вероятностью всё отнимут.

С другой стороны, если компании или предпринимателю надо что-то купить за рубежом, оплатить какую-либо услугу или выплатить проценты либо тело по взятому ранее за рубежом кредиту, они свободно приобретают на рынке валюту для этого, ни у кого не спрашивая разрешения (ЦБ отрегулирует вопрос с выплатами по валютным кредитам внутри страны). Но режим счёта, на который она оседает, транзитный, после небольшого времени, если она не проплачена оттуда, она принудительно продаётся Центральным банком, а владелец счёта штрафуется пропорционально количеству валюты ― первый раз необременительно, далее серьёзно. Компания несёт ответственность, включая уголовную, за нецелевое по сравнению с декларированным использование этой валюты, притом не только должностные лица, но и конечные бенефициары. Если же компания не раскрыла конечных бенефициаров, ей просто не разрешается законом приобретать валюту. Самый естественный способ проконтролировать это ― ввести лицензирование импортных операций и не давать лицензий без этого, в США стопроцентно сделали бы именно так. Я бы, однако, не стал у нас это вводить ― и так регулирования выше крыши, а просто поручил бы Финмониторингу бдеть. Они работают серьёзно, крупные утечки точно предотвратят. Далее, если гражданин едет за границу ― нет проблем, езжай, твоя рублёвая кредитная карточка всё оплатит, даже снятие наличных в тамошних банкоматах (в рамках разумного лимита, разумеется). В общем, и для компаний, и для людей: оплачивать в валюте что угодно за рубежом или для импорта ― пожалуйста, копить в валюте ― обойдётесь.

Отдельный вопрос ― покупка валюты для репатриации прибыли иностранными инвесторами. Для прямых инвесторов, уже совершивших капитальные вложения в постройку/перевооружение объектов реального сектора, надо проводить юридический анализ ― будет ли являться запрет приобретения валюты для репатриации основанием для выигрыша ими иска в суде о компенсации ущерба вследствие изменений правил игры. Да и не факт, что стоит так уж дестимулировать прямых инвесторов, хотя в основном это, конечно, сборочные и смесевые производства. Наилучшим способом мне представляется принятие документа, в соответствии с которым репатриация прибыли в валюте (точнее, не она, а само приобретение валюты для этого) для таких предприятий, прямо по прилагаемому списку, временно замораживается на период действия экономических санкций со стороны соответствующих стран. Как говорит Франция о передаче «Мистралей», мы не против, но пока не сложились условия. То есть будут отменены санкции ― получите право репатриировать прибыль и соответственно купить валюту для этого, в том числе и за прошедший период. Кстати, я бы так же поступил и с корпоративными долгами зарубежным кредиторам ― заморозил бы их до «сложения условий». А чтобы не обвалили курс единовременными большими покупками, когда условия сложатся, продавать им её для этого не на рынке, а по рыночному курсу через банк-агент правительства, каковым у нас является ВЭБ, которому её продаст ЦБ. Только для таких предприятий надо очень внимательно следить за тем, чтобы они не прятали прибыль в лицензионные платежи головной компании и/или покупку у неё компонентов или услуг по заведомо завышенным ценам. За этим и без введения валютного регулирования надо следить, это и сейчас необходимо, потому что кроме утечки валюты (что сейчас разрешено) ещё и незаконно падает налогооблагаемая база. На это есть Финмониторинг, который, судя по ряду косвенных признаков, вполне нормально работает, но явно недогружен серьёзными государственными задачами. Следует, однако, помнить, что коль скоро это будет привязано к отмене санкций, то понятно, что здесь речь идёт о предприятиях из западных стран, ну и из офшоров, хотя там бенефициары не столько западные, сколько наши ― ну так решение о деофшоризации уже принято. А китайские, например, предприятия никак пострадать не должны, как и предприятия из других стран БРИКС. Хотя со временем, не особо уже спеша, нужно будет проработать новый здравый порядок взаимной репатриации прибыли с этими странами: почему индийское предприятие в России должно репатриировать прибыль в долларах США, если российская валюта рубль, а индийская ― рупия?

Но всё, что изложено в предыдущем абзаце, касается только прямых инвесторов в реальный сектор. Всем портфельным иностранным инвесторам, всякого рода фондам покупка валюты должна быть запрещена. То есть хочешь входить на российский рынок ― входи, покупай рубли (потому что внутри России сделки не в рублях невозможны), зарабатывай, например, на акциях или бондах (но не на валюте и валютных инструментах!), но только если ты хочешь копить в рублях. Я бы вообще закрыл для них Россию, пользы от них ноль, вреда много, но это требует более радикального пересмотра законодательства, а это время. Для текущих целей достаточно и вышеизложенного. Что касается фондов из незападных стран, этот вопрос надо проработать, но большой проблемой это не будет ― их объёмы невелики.

Многие задают вопрос: почему вы называете всё это мягким регулированием? Я здесь использую общепринятую терминологию. Жёстким валютным регулированием называется режим, как в позднем СССР – с монополией внешней торговли государства, множественными валютными курсами, полной неконвертируемостью национальной валюты и т.п. А то, что я здесь описал, со свободой внешнеэкономической деятельности, с ограниченным, но свободным валютным рынком, с внутренней конвертируемостью национальной валюты ― мягким. В США ещё используются термины «контроль над движением товаров» (имеется в виду во внешней торговле) ― для жёсткого, и «контроль над движением капитала» ― для мягкого. Почему я не предлагаю жёсткое валютное регулирование, как многие наши здравые экономисты, точнее, весьма немногие, выжившие после тотальной либеральной зачистки? Я вовсе не считаю его принципиально неприемлемым, но не вижу госаппарата того профессионального качества и честности, который может его осуществить, ― объём государственной работы и возможность злоупотреблений при нём очень велики. А при мягком ― нет, все коммерческие решения принимаются хозяйствующими субъектами. Притом оно вообще очень легко администрируется, опыт всех его элементов у ЦБ есть, времени на подготовку и раскачку нужно минимум (я оцениваю его в два месяца). К тому же я вообще сторонник минимально необходимых воздействий. Где можно без общего наркоза ― лучше обходиться местным, где можно вообще без операции ― лучше обходиться таблетками. Введение жёсткого валютного регулирования всё же сродни ампутации. А мягкое ― это таблетки.

Потому что теряют и компании, и люди от введения этого? Да ничего, в сущности, ― импортировать товары и услуги могут, за границу ездить и покупать там могут. Разрешение на всё это спрашивать как не были должны, так и не будут. Есть только чисто психологический аспект, как лет 15–20 назад, когда начали вводить зарплатные карточки: нас заставляют, жаловались многие. А вам-то что? Ну, как же, а если мне наличные нужны? Так идите и снимите. Да, но как-то… В результате все привыкли, никто из получающих зарплату на счёт (а это половина работающих в стране) не считает, что его нагнули и ущемляют, и все деньги снимать в день получки никто не бежит. Так будет и с валютным регулированием. Компании могут сказать нечто чуть более рациональное: мы не знаем, какой курс будет на рынке через полгода, возникают курсовые риски. Так купите хедж, как делает в США любой импортер, например, из Европы. К тому же курс рубля пойдёт сильно вверх, это однозначно просчитывается. Потому что спрос на валюту упадёт (часть нынешних сделок окажутся запрещёнными или невозможными), а предложение вырастет (экспортеры и покупатели валюты не смогут скапливать её на своих счетах). Правда, общий объём приходящей в страну и продаваемой валюты пока падает из-за падения нефтяных цен, ну так и рубль при этих ценах на нефть вырастет не до 30, как раньше, а до 40–42, что, естественно, снижает и импорт, и как следствие покупку валюты. Пока сохраняется нынешняя ублюдочная структура экономики с её сверхзависимостью от нефти, рубль будет неизбежно падать при падении нефтяных цен. Никакое валютное регулирование не может этому воспрепятствовать ― оно лишь обеспечит, чтобы его падение не было неадекватным и чтобы не возникало паники, которой иначе воспользуются для ещё большего его обрушения.

А что мы выиграем? Стабилизируется и начнёт расти рубль. Банки начнут все средства тратить на кредитование, потому что альтернативная халява в виде спекуляции валютой закончится, а на чём-то зарабатывать же надо. Прекратится отток капитала, перестанут падать резервы. На самом деле они начнут расти даже при низких нефтяных ценах, потому что в результате введения вышеописанного рубль начнёт укрепляться слишком быстро, что нам сейчас не очень выгодно, а способ предотвращения этого ― покупка валюты Центральным банком. Но всё это свободный рынок, а то, что происходит с нами в последние месяцы, есть результат вовсе не рыночной стихии, а целенаправленной атаки на нас. Притом даже не спекулятивной, с целью заработать, как в своё время Сорос на фунт, а чисто политической атаки наших врагов ― США и их прихвостней (других врагов у нас в мире нет) ― с целью нас уничтожить. Так вот, введение валютного регулирования драматически ограничивает их возможности по атаке на нашу финансовую систему. Нет, обвалить цены на нефть они по-прежнему могут, и нам от этого плохо, но это и для них не «гуд». Потому что, во-первых, саудиты и их коллеги и сами стонут от таких цен, долго они их не выдержат, их бюджет, даже скорректированный под 40-миллиардный дефицит, свёрстан под 80 долларов за баррель, а не под 14 долларов, как в 1986 году. А во-вторых, потому что в отличие от 1986 года США сейчас сами самый большой в мире производитель нефти, больший, чем и Саудовская Аравия, и Россия. Причём нефть там дорогая по себестоимости. А считать, что американские власти могут плевать на интересы собственной нефтяной индустрии и её лобби, ― верх наивности. Да, президент Обама радостно заявляет, что низкие нефтяные цены выгодны США, потому что население меньше платит за бензин, но не сомневаюсь, что ему вскоре всё объяснят. Производители того самого бензина и объяснят. То есть нефтяные цены хороши как недолгая артподготовка, а саму атаку по их стратегии осуществляет финансовый сектор. И вот изложенное выше является укреплением, которое эта атака преодолеть не в силах. Поэтому их пятая колонна в нашей стране, в том числе в правительстве, и заходится таким истошным воем при словах о валютном регулировании. Так что на вопрос, а на какое время его надо вводить, я бы ответил ― навсегда.

Но главное не в этом, а в том, о чём речь пойдёт далее.

Кредитная эмиссия

Если меня попросят назвать одну самую большую проблему российской экономики, я, не задумываясь, назову не административный произвол и коррупцию, не отсутствие адекватной правовой системы, не слабость возникшей на грабеже государства элиты, а нехватку денег в экономике, особенно средних и длинных. Какая разница, как работают органы, если нет крови?

Всегда считалось, что для адекватного функционирования коэффициент монетизации должен составлять 80–120% ВВП, но это давно устарело ― в Европе он действительно составляет около 110%, но в Китае почти 200%, а в США под 300% (официально 60%, но у них просто другое соотношение разных агрегатов, при пересчёте с одинаковыми подходами получается около 300%). В России между 40% и 50%. Казалось бы, комментарии излишни, но они всё же нужны.

Нехватка денег выражается в России в первую очередь не в увеличении доли бартера в экономике, как это положено по классической теории, а в нехватке кредита. Эта нехватка выражается как в запретительных процентных ставках по нему, так и в очень большой трудности получения кредита всеми предпринимателями и компаниями, кроме самых крупных, даже по этим ставкам. Можно сколько угодно говорить о том, что процентная ставка складывается на конкурентном рынке и отражает у нас тот факт, что хороших заёмщиков мало и давать некому, но бывают рынки продавца, а бывают покупателя. Так вот, наш рынок банковских кредитов ― ярко выраженный рынок продавца, что и позволяет банкам изгаляться над заёмщиками, а не бегать за ними. Когда «вас много, а я одна» ― тогда, конечно, зачем давать кому-либо кроме «Газпрома». Только важно понимать, что у нас это следствие не малого количества банков, а нехватки денег. Притом нехватка кредита приводит и к отсутствию развития бизнеса, и к ограничению спроса на всё, и к ещё одному менее заметному последствию. В условиях нехватки любого ключевого ресурса всегда происходит консолидация. Это значит, что вместо большого количества игроков их оказывается мало, но очень крупных ― у нас так и есть, и это в первую очередь следствие нехватки денег (хотя и административного давления тоже). А это, как любой снижающий конкуренцию фактор, приводит к ограничению развития и к росту цен. Притом высокие ставки, и напрямую их повышают через инфляцию издержек. Так нехватка денег и как её следствие высокие ставки оказываются не анти-, а проинфляционным фактором.

Главный аргумент противников увеличения объёмов денежной массы и кредитования ― деньги назавтра окажутся на валютном рынке, с понятными последствиями для курса. Даже весьма серьёзные экономисты утверждают, что раз есть большой отток капитала, то, значит, имеющейся денежной массы вполне достаточно, иначе её оттягивал бы внутренний рынок. Вот окрепнет доверие к национальной валюте и вообще к своей стране, тогда и понадобится больше денег, как в Китае. В принципе, они правы. Но для того, чтобы понять, чего стоит эта правота, представим себе, что официально разрешили грабежи, похищение людей, работорговлю и оборот любых наркотиков. А потом скажут, ну вот, видите, в основном этим и занимаются, а не работой. Ну да, занимаются именно потому, что можно, а перекрой все эти возможности ― и начнут работать. Это, собственно, и произошло при переходе от раннего Средневековья к развитому. Так и в нашем примере: если можно всё обратить в валюту и вывезти из страны, так и будут делать, а перекрой ― и займутся нормальной коммерцией, как-то же зарабатывать надо. Понятно, что корень всего ― малое доверие к своей стране, что совсем неудивительно после 30 лет пораженческой и русофобской пропаганды, в том числе в государственных СМИ и даже из уст должностных людей государства. Ну так если сидеть и ждать, пока это изменится, оно никогда и не изменится. А перекроем нежелательные направления активности, вынудим тем самым работать и зарабатывать в желательных для страны направлениях ― так она от этого усилится во всех смыслах, там и доверие появится. Собственно, так и в упомянутом Китае было, да и сейчас есть ровно так.

Поэтому вторым направлением выхода из кризиса, причём главным, является запуск печатного станка. Я специально использую эти резкие слова, иначе их всё равно выскажет кто-то из оппонентов. И их не надо стыдиться, ведь нам всего лишь нужно вернуться к нормальному состоянию денежного обращения. А введённое валютное регулирование не позволит деньгам хлынуть на валютный рынок! Это и есть его главное последствие и назначение.

Правда, надо понимать, что часть денег устремится туда даже при невозможности спекулятивных валютных операций ― для законного импорта. И объёмы эти будут велики просто потому, что ввезти что-то и продать интеллектуально и организационно гораздо легче, чем что-то новое произвести и продать (хотя тоже нелегко, не заблуждайтесь). Хотя бы потому, что производство ещё надо создать. Именно поэтому мы считаем производство более высоким родом бизнеса, чем торговлю. Правда, здесь речь идёт о торговле спекулятивной, а гипермаркет или логистический центр ничем от завода принципиально не отличаются.

А значительный рост импорта нам не нужен, даже из дружественных стран. Правда, лучший ограничитель импорта ― валютный курс, который, как я уже сказал, 30 рублей за доллар больше не будет, хотя бы потому, что нефтяные цены отскочат, но не до 105 долларов за баррель. Но тем не менее мне представляется, что при включении кредитной эмиссии вложение средств в импорт надо дестимулировать по отношению к вложениям внутри страны ― не сильно, но слегка. Увеличивать пошлины плохо, это дестимулирует импорт исключительно путём подорожания, что не есть хорошо, потому что значительный его объём для нас пока неизбежен, и это разгонит инфляцию. Предлагается не удорожить его, а осложнить путём введения предоплаты предполагаемого налога с прибыли при импорте. Это аналогично тому, что банк при выдаче кредита не увеличит ставку, но поднимет требование к обеспечению ― это ограничит круг заёмщиков, но не приведёт к увеличению издержек. Здесь, видимо, должно быть изъятие для импортирующих средства производства и сырьё по списку товарных групп. Другой способ ― ввести раздельный учёт и разные нормативы для банков в части выдачи потребительских кредитов для приобретения отечественных и импортных товаров (услуг), это надо делать в любом случае.

Итак, мы достаточно серьёзно перекроем пути попадания денег на валютный рынок, после чего можно начинать собственно эмиссию. Я считаю, её объём за 2–3 года нужно довести до 30 трлн рублей нарастающим итогом, то есть ещё столько же, сколько есть сейчас, иными словами, довести агрегат М2 денежной массы до 60 трлн рублей. Если бы это было сделано в одночасье сейчас (то есть не учитывая возможное изменение ВВП и дефляторы), это всё равно было бы в процентах к ВВП ниже, чем в Европе. Тем не менее, тут надо проявлять осторожность, и на первые полгода-год я бы установил лимит 10–15 трлн.

Происходить это должно так: ЦБ выдаёт всем желающим банкам (вариант ― всем из первых двух сотен официального рейтинга или с каким-то иным формальным ограничением списка) кредиты в размере, привязанном к величине капитала либо активов (например, два капитала, или четверть активов, по отчётности последнего квартала). Главное, чтобы ни в ЦБ, ни в правительстве не определяли на персональном уровне, кому сколько дать. Придётся, естественно, пересмотреть ряд нормативов ЦБ, например, достаточности капитала, чтобы это не входило в противоречие. Принципиально важно, что они должны выдаваться не под залог ликвидных активов, как у нас было всегда, и даже не под залог выданных кредитов, как начали сейчас, а просто под баланс банка ― контроль над банковской системой у нас достаточно профессиональный, чтобы не допустить масштабных злоупотреблений. Кредиты должны выдаваться на срок 3–10 лет, возможно, по нормативу: такой-то процент от общей суммы ― на 3 года, такой-то ― на 5 лет, такой-то ― на 10 лет, естественно, с правом досрочного погашения без штрафов. Но непременно с платежами, начиная с первого года, хотя бы по процентам, иначе банки будут рассматривать это как халяву. Процентная ставка должна находиться в диапазоне 3–4%, возможно, с дифференциацией по сроку, а возможно, и по некоторым формальным параметрам банка-заёмщика, определяющим его надежность. Важно, однако, не создавать ни малейших преференций «госбанкам» ― Сбербанку, ВТБ, ВЭБу и Россельхозбанку. Они и так занимают несуразно большое место в нашей банковской системе, выпивая из неё буквально все соки (притом никакой их вины в том нет ― это объективная ситуация), и хорошо бы как раз использовать предполагающиеся изменения для естественного снижения их места на рынке, которое, впрочем, всё равно останется большим. ЦБ также должен будет определить порядок переходного периода, а именно: что делать с уже действующими депозитными и кредитными договорами, особенно ипотечными, где ставка сильно выше, потому что как результат кредитной эмиссии такого масштаба и с такими параметрами рынок процентных ставок найдёт новое равновесие в области 5–7%. Можно вначале и регулировать маржу, скажем, 2,0–2,5%, но ненадолго ― не более года, потом сама уравновесится.

Денег станет много, конкуренция за заёмщика возрастёт, это будет рынок покупателя. По обеспеченности кредитов со стороны заёмщика ЦБ тоже придётся несколько снизить требования, не доводя это конечно до абсурда, ― главным образом, это должно касаться нормативов проектного финансирования и кредитования стартапов, за последние государство может и принять на себя часть ответственности.

Один процесс точно пойдёт естественным путём ― взятие кредитов для замещения уже взятых под более высокую ставку. Ему не надо мешать, наоборот, он полезен для экономики, потому что деньги в размере тела кредита всё равно останутся в обороте. Наверное, вначале ЦБ должен будет также на небольшое время ввести нормативы распределения полученных от него банками средств между кредитованием бизнеса, ипотеки и остальных видов кредитования физлиц (потребительское кредитование, нецелевое кредитование и т.п.). При этом потребительское кредитование любых импортных товаров и услуг должно быть как сильно ограничено прямыми нормативами, так и стать очень дорогим через нормы резервирования.

Вызовет ли это всплеск инфляции, как утверждают либералы (впрочем, исключительно наши ― американские только так и борются с кризисами)? Думается, нет; если и будет, то небольшой. Потому что та часть, которая пойдёт на кредитование бизнеса, а она, на мой взгляд, должна составлять не менее 70–75%, является инфляционно малоопасной, как любые капитальные вложения. Зато не будет инфляции издержек, себестоимость всего в стране понизится за счёт существенного снижения платежей по кредитам (это не гарантирует снижения цен, но это антиинфляционная мера). Плюс к тому сразу начнёт сильно расти круг хозяйствующих субъектов, особенно как результат этой меры и ещё нижеописанных, а это ― увеличение конкуренции. Ну и, наконец, анализ показывает, что в прошлом (первая половина 90-х) эмиссия приводила к гиперинфляции в большой степени через попадание значительной её части на валютный рынок, обвальное падение рубля и, соответственно, удорожание импорта, а это мы перекрываем.

А вот положительный эффект будет ошеломляющим, это многократно бывало в истории, так что гадать не надо. Тут как с витаминами: если у вас витамина достаточно или даже не хватает, но чуть-чуть, то от того, что вы его начнёте принимать, ярко выраженного эффекта не будет. Но вот если у вас критический авитаминоз… Если человеку с цингой в последней стадии дать витамин С, то лежащий при смерти встанет и пойдёт, а через пару дней побежит. Нет причин полагать, что наша экономика прореагирует иначе.

Экономическая свобода

Зададимся вопросом: есть ли у населения России экономическая свобода? Вроде странный вопрос: частное предпринимательство разрешено, почему же нет? Но старый советский принцип «Я имею право? – Да, имеете. – Так я могу? – Нет, не можете» никто не отменял.

Если каким-то образом измерить трудности начала нового бизнеса в России (не регистрации ― это малая часть, а всего комплекса действий до начала его функционирования), то эта величина будет многократно больше, чем, например, в США. Почему именно?

Одну причину мы разобрали, малую доступность кредита. Другая часть ― малый платёжеспособный спрос потенциальных клиентов ― также в большой степени связана с малой доступностью кредита, особенно для B-to-B бизнеса. На следующем месте с небольшим отрывом идёт разрешительная система. Вроде бы никаких разрешений для открытия бизнеса не надо, но это вообще, а дальше начинается.

Хочу открыть кафе ― ну, так это же кафе, общественное питание, особый случай, лицензия нужна. И ещё отдельная ― на алкоголь. Ладно, тогда магазин лучше открою (заметьте, я самые распространённые бизнесы называю, не экзотические). Ну, это продукты, особый случай. Ладно, тогда производство небольшое открою. Ну, это экология, особый случай. В результате оказывается, что почти все случаи особые, придумать не особый проблема, и он-то как раз и будет экзотическим.

Одни бизнесы нуждаются в лицензии как виды деятельности, причём до анекдота доходит: например, чтобы врачу или нескольким врачам открыть практику, надо получить лицензию. Когда я рассказываю об этом в США врачам, они мне просто не верят. Как же так, говорят, но ведь государство уже вручило вам лицензию после получения диплома?! У них, кстати, так и формализовано ― сразу после диплома молодой врач (или юрист, то же самое) получает общенациональную лицензию на право работать врачом, а дальше на основании её в том штате, где решил поработать, получает в безусловном порядке за неделю лицензию штата. Другие бизнесы вроде бы и не требуют лицензии (некоторое время назад проредили, слава богу), но для открытия объекта нужны десятки разрешений.

Не надо только думать, как многие наши публицисты, что это специально для того, чтобы вымогать взятки. Это смешно ― законы и нормы принимают в одном месте, а взятки берут совсем в других. На самом деле это в основном психологическая инерция советской системы плюс твёрдая убеждённость любого государственного, регионального или муниципального чиновника в том, что весь бизнес поголовно жулики и дураки (что, может, и недалеко от истины), а госслужащие все ответственны и высокопрофессиональны (без комментариев). И вообще государство стоит тонкой цепью штыков, отделяющих страну от хаоса. Я бы с последним и согласился, но никак не в вопросе открытия кафе или продовольственного магазина.

Вот вы прикиньте, если бы профилактический санэпидконтроль вообще бы не существовал, неужели прямо в каждой точке общепита травили бы от души? Нет, конечно, уголовную ответственность ведь никто не отменял, садиться никому не хочется. В XIX веке не было никакого санэпидконтроля, но, судя по мемуарам, никто, идя в трактир с семьёй, не прощался и завещание не оставлял. Зевнуть, конечно, могут, ну так и санврач может, даже без всякой коррупции (которая, впрочем, тоже не изжита). А больше будут травиться в количественном аспекте? Наверное, больше, хотя вряд ли намного.

Зато высвободилось бы значительное количество ресурсов, и экономической свободы у предприимчивой части населения прибавилось бы. Как в своё время изобретатели супермаркетов, магазинов самообслуживания. Им говорили: воровать же будут, вы разоритесь! А они отвечали, а мы конкретно подсчитали, сколько в среднем будут воровать, и это немного, на продавцах гораздо больше сэкономим. И так и вышло. Как вы можете человеческое здоровье мерить на деньги, возмутятся оппоненты. А я отвечу: если на одной чаше весов понос, а на другой экономическое преуспевание страны, я выбираю второе.

Вообще почему-то в вопросах борьбы с гораздо более опасными правонарушениями, к примеру имущественными преступлениями, никому не приходит в голову делать упор на профилактику, например, приковывать кассира к рабочему месту, чтобы он не мог украсть и убежать. Его страх перед 5 или 8 годами тюрьмы всем кажется достаточным сдерживающим фактором. Чем отличается открытие кафе, я не понимаю. Наоборот, там кроме страха сесть, от чего теоретически можно откупиться (что для бизнесмена тоже не сахар), есть ещё опасение того, что пару человек расскажут знакомым, что их пронесло, и к тебе ходить перестанут ― и тут уж, кому занесешь? Да и посмотрите, сколько у нас пожаров происходит, с жертвами в том числе, как в «Хромой лошади». Сильно этому препятствует, что они разрешение противопожарное получали? Нет уж, все эти фобии носят иррациональный характер, и борьбу следует переносить на страх перед тюрьмой. В Америке так и устроено, во всяком случае, во всех процветающих штатах, а наши люди боятся тюрьмы ничуть не меньше американцев и понимают, что загремят туда, как миленькие.

Раз так, то надо драматически уменьшить количество требуемых разрешений. Тот же ресторан надо открывать без единого разрешения. Вместо этого надо свести правила по каждому разделу (санитарно-эпидемиологический, противопожарный, экологический, строительный и т.д.) в единый свод и брать подписку с конечного бенефициара, что ознакомлен с ответственностью за нарушение вот этого. В большой степени это и так существует ― например, СНиП (строительные нормы и правила). А если не захотят раскрывать конечного бенефициара (хотя в малом бизнесе это редкий случай), так пусть и получают все разрешения. При этом надо создать рабочие группы по каждому виду правил и пересмотреть их, отведя на это жёсткое время типа года, ― многие из них устарели уже 20 лет назад. Только не надо слушать представителей профильных ФОИВ ― они будут только тормозить эту работу. Экспертов в стране и без них достаточно.

Лицензируемых видов деятельности должно остаться считанные единицы. И те в основном должны даваться человеку, а не компании, раз и навсегда, как врачебная практика в упомянутом примере или водительские права (по-английски они, кстати, называются лицензией). То же и про разрешение на открытие объекта. Эта работа многократно декларировалась как необходимая, многое даже и сделано, но явно недостаточно.

Возможно, кризис и нужен для того, чтобы завершить этот процесс. А если в какой-либо отрасли или в каком-либо регионе в силу специфики будет всё-таки уж совсем страшно положиться на страх предпринимателя перед наказанием, можно вводить обязательное страхование профессиональной и/или гражданской ответственности. Страховой рынок вполне созрел для этого, а государственные надзорные органы ― для контроля над этим. А барьером для входа в бизнес это является гораздо более терпимым.

Что касается административного произвола и коррупционного вымогательства, то это вопросы институциональные, и любая самая успешная борьба с ними не может носить антикризисного характера в силу потребного для этого длительного времени. Единственное, что можно сделать, ― создать отдельную службу по защите бизнеса, в первую очередь малого и среднего (большой сам кого хочешь защитит), и не в виде всяческих омбудсменов, а как обычную спецслужбу с оперативными подразделениями, группами физзащиты и так далее. Тоже давно обсуждалось. Большого результата это не даст, но некий даст, а психологический, при правильной подаче в СМИ, ― ещё больший. Зато это можно сделать быстро, и все действующие спецслужбы будут счастливы: новые ресурсы и карьерные возможности, людей ведь не с улицы туда набирать будут.

Импортозамещение и реиндустриализация

Импортозамещение как процесс можно разделить на две группы.

Первая: когда оно происходит при наличии соответствующих условий путём дозагрузки имеющихся мощностей. Это не дело государственной политики, во всяком случае, микроэкономической ― при низком курсе рубля и доступности кредитов бизнес их и сам догрузит, а чем именно, сообразит лучше государства. Так было в 1998–1999 годах, но сейчас, к сожалению, резервы этого невелики, иначе бы не пришлось писать эту статью.

А вторая группа ― это где для импортозамещения надо создавать новые мощности. Здесь бизнес тоже раскачается, но на это может уйти 10–15 лет даже при самых благоприятных условиях (которых нет), потому что, как говорится, принятие решения по любой крупной инвестиции есть поединок между трусостью и алчностью. И побеждает в нём чаще, увы, первое. Особенно когда у страны за спиной нет 250 лет капитализма, за которые бывало разное, но государство ни разу ничего не экспроприировало. Это, как вы понимаете, не про нас. Если фактор времени важен, а он критичен, коль скоро нас хотят удавить, то государство не может сидеть в стороне под мантры «рынок сам все устроит». Устроит, но будет уже поздно.

Поэтому необходимо заказать по методу аутсорсинга конъюнктурные исследования по отраслям: какие заводы имеет смысл построить для замещения импорта и потом на их основе принять решения. По моему опыту, такую работу можно сделать за полгода.

Критерии должны быть следующие:

а) объём импорта соответствующей продукции;

б) страна(ы) ― источники импорта (хуже всего США, на другом полюсе Китай);

в) страна(ы), где можно приобрести соответствующий завод (приоритетный перечень тот же);

г) доступность сырья по странам;

д) отдача на капитал, потребный для возведения;

е) полезность для общей технологической культуры российской промышленности;

ж) наличие рынков для экспорта.

Когда всё это по всему спектру импорта будет сведено, следует создать общий приоритетный список. А уж из него выбирать сверху столько позиций, сколько не жалко денег, в зависимости от нефтяных цен, например. Учитывая масштабы, это решение президента.

Контракты следует заключать с консалтинговыми фирмами, специализирующимися на разработке новых бизнесов. Даже если и не доверять им выбор поставщика оборудования и переговоры с ним, они нужны для того, чтобы взамен потраченных денег появился не завод, а целая корпорация, готовая к работе на рынке. С маркетингом, сервис-центрами, корпоративной структурой и т.д. Да и выбор модельного ряда ― не совсем дело поставщика самого завода, тому, в общем-то, без разницы, что выпускать в переделах возможностей оборудования. В общем, подходить надо как к бизнес-проекту, а не заводу. В этом отличие от покупки заводов во времена СССР.

И такую корпорацию очень легко продать, например, через продажу акций, особенно когда она выйдет на текущую прибыль. А продавать её надо, потому что построить за миллиарды, осознавая угрозу, до того как раскачаются купцы, ― дело государства. А эксплуатировать уже работающий актив ― нет. Притом все знают, что успешно реализованный бизнес-проект в промышленности продаётся за существенно большие деньги, чем было затрачено. Это для тех, кто грудью встанет на защиту государственных денег от самого государства. А ведь ещё и большой налогоплательщик появится.

Строго говоря, это не является антикризисной, то есть быстродействующей мерой ― большой завод раньше, чем за пять лет, не построить. Но тем больше оснований начинать это сейчас, поскольку противостояние с Западом надолго, даже если основная часть или даже все санкции будут сняты в 2015 году (в чём я сильно сомневаюсь). К тому же стройка такого масштаба ― сама по себе большой вклад в ВВП. И атмосферу «движухи» создаст лучше чего угодно другого, а её очень не хватает.

Налоги

Выскажу соображение, которое большинству (кроме специалистов, конечно) покажется странным: налоги у нас небольшие, и уж точно не являются лимитирующим фактором в экономике. Тем не менее, поверьте мне как ведущему бизнес в США: они у нас невелики по совокупному бремени для предпринимателя.

(НДС, правда, является весьма вредным налогом для экономики в целом, так как, облагая добавленную стоимость, он стимулирует её не добавлять. И его, конечно, надо менять – возможно, на налог с розничных продаж, возможно, на налог с оборота или на что-то иное. Это как раз власть давно прорабатывает. Но мера эта никак не антикризисная ― безумие менять во время кризиса основной налог на нечто малопривычное. Да и результат это даст лишь в среднесрочной перспективе, даже в случае успеха).

Но это что касается собственно налогов ― в узком смысле. А вот взносы в социальные фонды со ставкой около 30% (впрочем, они сейчас тоже называются налогом, единым социальным) ― это бич, особенно для малого и среднего бизнеса. Для крупных компаний типа естественных монополий и приближающихся к ним он крайне мало заметен, поскольку доля оплаты труда в их выручке и прибыли относительно невелика. А для малого и среднего бизнеса, особенно для стартапов, он номер один по гнёту. Не в последнюю очередь потому, что когда вы создаёте новый бизнес, то до начала операционного периода прибыли и добавленной стоимости ещё нет, потому что ещё нет продаж и соответственные налоги никто вам не начисляет. А ЕСН вы уже должны платить, так как люди нужны и на этапе подготовки. В общем, в полном объёме никто в стартапах его не платит и платить не собирается (обходятся чёрными зарплатами), да и не только в стартапах. Но это ещё одно препятствие для входа в бизнес ― многие не хотят быть нарушителями прямо со старта.

Нельзя сказать, что власть не подозревает об этой проблеме, более того, даже действовала 14% ставка ЕСН для определённых категорий малого бизнеса и дала весьма положительный результат в части легализации зарплат. Но, как и многого другого, в кризис этого недостаточно. Представляется, что надо на три года отменить ЕСН для всех плательщиков, кроме крупных, для которых это не принципиально. Или как паллиатив ― только для всех новых предприятий. Естественно, чем-то это надо компенсировать в бюджете, скорее всего, пересмотреть траты. Это всё же лучше, чем строить высокоскоростную трассу Москва ― Казань, при всём моём уважении к железнодорожному транспорту и к Республике Татарстан. Только для подрядчиков и их бенефициаров не лучше.

Хотя это предложение описано для стройности в разделе «Налоги», его место по смыслу ― в разделе «Экономическая свобода». Потому что существующий порядок лишает предпринимателей, реальных и потенциальных, не столько денег ― приспосабливаются как-то, а именно свободы.

***

Заключение растягивать не хочу. Думаю, что если это реализовать, в январе 2016 года Россию уже будет не узнать. Президент у нас по своему складу человек противоположный понятию «авантюрный» и поэтому рискованных решений без крайней нужды принимать не любит. Но это пока не наступает критическая ситуация ― тогда, как мы знаем из опыта, решительности ему не занимать. А она наступила. Будем надеяться.