Готовясь к этому решающему сражению, командование русской армии весьма грамотно расположило войска на позициях, создав глубокий боевой порядок. В центре позиции от деревни Горки до батареи Раевского находился 6-ой пехотный корпус Дохтурова, а позади него – 3-й кавалерийский корпус. Войска центра прикрывали Новую Смоленскую дорогу и подступы к батарее Раевского со стороны Бородина. 24-я пехотная дивизия генерала Лихачева образовала левое крыло корпуса, правее стояла 7-я пехотная генерала Капцевича. Томский полк был построен справа от к урганной батареи (батареи Раевского) во 2-ой линии батальонных колонн за Уфимским и Ширванским полками. Рядом стояли солдаты Бутырского полка.
Резервам корпусов придавалось очень большое значение. Наличие крупных резервов позволяло придать обороне активный характер и вести длительное сражение, истощая силы атакующего врага. Конечно, резервы, расположенные вблизи от укреплений, в данном случае около батареи Раевского, должны были понести потери от артиллерийского огня противника. Однако это вызывалось суровой необходимостью. Штыковой бой скоротечен, поэтому резервы обороняющейся стороны должны были находиться очень близко, чтобы успеть к атакованным войскам раньше, чем они будут сломлены.
Солдаты и офицеры Томского полка, одевшие с вечера 25 августа чистые рубахи, стояли в батальонных колоннах и ожидали начала боя. Они не знали, что им придется непосредственно защищать ставшую впоследствии легендарной батарею Раевского. Они еще не знали, что каждый третий из них останется навечно лежать в пропитанной кровью земле Бородинского поля.
На рассвете 26 августа французская артиллерия открыла огонь по русским позициям. Сотни ядер и гранат полетели в сторону батареи Раевского. Ее 18 орудий также открыли огонь по французским батареям. Артиллерийская дуэль длилась около четырех часов. Все это время французы не предпринимали серьезных атак против центра русских войск, так как старались изо всех сил захватить Багратионовы флеши, а затем ударить по левому флангу нашей 1-ой армии. Но уже в 10 часов утра, не добившись успеха в районе флешей, Наполеон, сосредоточив крупные силы, атаковал наш центральный опорный пункт – Курганную высоту (батарею Раевского). Здесь разгорелись упорнейшие бои. Все подступы к высоте и ее склоны были устланы телами французов. 26-я пехотная дивизия генерала п аскевича из 7-го пехотного корпуса генерала Раевского, оборонявшая высоту и ее левый фланг, мужественно и храбро сражалась с превосходящими силами французов. Однако в решительную минуту боя у русских артиллеристов не хватило зарядов, и французы ворвались на батарею, выбив оттуда нашу пехоту. Нависла реальная угроза прорыва русской обороны.
В этот критический момент проезжавший мимо начальник штаба 1-ой армии генерал Ермолов, оценив серьезность ситуации, бросился к резервам 6-го корпуса и, взяв первый попавшийся у него на пути 3-ий батальон Уфимского полка и два батальона егерей 24-ой дивизии, повел их в контратаку. Вслед за ними устремились остальные части дивизии, в том числе и батальоны Томского полка. Их поддержали огнем прибывшие к месту боя три конно-артиллерийские роты, в том числе полковника Никитина, вступившие в единоборство с французскими батареями. Части 24-ой дивизии ворвались на высоту, где завязали жесточайшую рукопашную схватку с гренадерами противника. Около четверти часа продолжалась резня, однако русские одолели французов и сбросили их вниз, где те были атакованы и гонимы остатками 26-ой и 12-ой дивизий из 7-го корпуса Раевского. Солдатами 24-ой дивизии на батарее был захвачен в плен раненый французский генерал Бонами.
1-ый батальон томцев в атаке на батарею не участвовал, но активно содействовал частям 7-го корпуса при преследовании ими французов.
3-й батальон нашего полка, еще до атаки французов на батарею, был отведен от основных частей 24-ой дивизии для действия против французских стрелков [13]. В этом деле был тяжело ранен полковой командир подполковник Попов, и его заменил майор Крутых, который, выстроив батальон в плотную колонну, вернулся к 1-му батальону.
В то время, как французская пехота закреплялась на только что захваченной батарее, к 3-му батальону томцев, из огня и пламени, на белом коне подскакал адъютант командующего 1-ой армией майор В.И. Левенштерн, которого Барклай – де - Толли отправил узнать, что происходит в районе батареи.
Быстро оценив ситуацию, Левенштерн приказал батальонному командиру именем главнокомандующего следовать за ним. Тот исполнил приказание и смело повел батальон на штурм батареи. В толстеньком, кругленьком, небольшого роста майоре-командире томцев, по замечанию Левенштерна, «был священный огонь» [14]. Солдатам было запрещено кричать «Ура!» для сбережения дыхания, так как им надо было сначала взобраться на батарею. Оказавшись на батарее, Томы, по данному Левенштерном знаку, грянули, наконец, грозное «Ура!» и накинулись с остервенением на всех, кто попадался им на пути; начался жестокий штыковой бой, в ходе которого французская пехота попала в «клещи», так как почти одновременно с томцами на батарею под командованием генерала Ермолова ворвались уфимцы, ширванцы и егеря 19-го и 40-го егерских полков. Совместными усилиями они частично уничтожили пехоту противника, сбросив остальную ее часть с батареи.
Интересно то, что в записках Ермолова [15] факт участия томцев в захвате батареи не упоминается вовсе. Генерал В.И. Левенштерн, наоборот, в своих записках доказывал, что именно батальон нашего полка оказался первым на батарее, и именно ему принадлежало счастье подать пример мужества и героизма остальным полкам 24-ой дивизии [16].
После боя на батарее наступило относительное затишье, и появилась возможность перегруппировать силы. Корпус Раевского, части которого защищали батарею и приняли на себя первый удар французов, был практически уничтожен. Из 11-ти тысяч воинов в строю оставалось не более 1500 солдат и офицеров. Большие потери понесли Уфимский пехотный, 40-й и 19-й егерские полки 24-ой дивизии, которые отбивали к урганную батарею. Однако они не шли ни в какое сравнение с потерями корпуса Раевского, поэтому генерал Ермолов приказал Лихачеву сменить на батарее остатки 7-го корпуса и обеспечить ее оборону. На самой батарее был поставлен 3-й батальон Томского пехотного полка. Первый батальон томцев занял боевые позиции ниже батареи, прикрывая ее левый фланг. Остальные полки дивизии также прикрывали фланги. Егеря 19-го и 40-го полков были развернуты непосредственно перед батареей. Командир дивизии П.Г. Лихачев приказал оборудовать себе окоп прямо на Курганной высоте. С нее были хорошо видны все передвижения французов, которые, захватив, наконец, Багратионовы флеши, начали концентрировать большие силы, намереваясь атаковать наш центральный опорный пункт. С овладением французами деревней Семеновское, наша батарея оказалась под огнем с трех направлений. Наполеон подтянул к этому участку 35 тысяч человек из состава 1-го и 4-го пехотных корпусов маршала Даву и вице-короля Италии Богарне, а также 2-го, 3-го, 4-го кавалерийских корпусов генералов г руши, Коленкура и Латур-Мобура. Вице-король Евгений Богарне, который был назначен командующим этой мощной группировкой, выехал на правый берег реки Колочи к собравшимся там войскам, приготовившимся атаковать Курганную батарею. Они охватили ее полукольцом. Пехотные дивизии генералов Брусье, Морана и Жерара предназначались для атаки по фронту. Кавалерийская дивизия из корпуса Груши обходила правый фланг батареи, а кавалерийские корпуса Коленкура и Латур-Мобура – ее левый фланг.
В третьем часу дня французы обрушили на защитников батареи огонь из более чем 120 орудий. Русские позиции заволокло едким черным дымом. Особенно губительным был огонь 80-ти французских гаубиц, которые вели огонь из Семеновского оврага и из-за крутого берега реки Колочи, не будучи видны для русской артиллерии. На территории маленькой 100 метровой батареи и вокруг нее творился настоящий ад: взрывались гранаты, разнося по сторонам куски человеческих тел и комья земли, шлепались ядра, тысячи осколков и пуль разлетались по сторонам. 3-й батальон томцев нес большие потери. Сидящий на стульчике в батальоном окопе генерал Лихачев ободрял солдат и через своих адъютантов координировал действия частей дивизии.
После мощной артиллерийской подготовки в атаку на батарею ринулась французская пехота. Пехотные дивизии Брусье, Морана и Жерара атаковали с фронта, однако попали под мощный ружейный огонь Уфимского, Ширванского, Бутырского и 1-го батальона Томского полков. Егеря 19-го и 40-го егерских полков, постепенно отступая к основным силам дивизии, снайперским огнем выбивали вражескую пехоту. Но, выдержав свинцовый ливень, французы обрушились на защитников батареи. Завязался ожесточенный рукопашный бой. Штыками и прикладами наши воины опрокинули противника в ров и отбросили его с высоты.
В то самое время, как французская пехота пыталась овладеть батареей, к стоящей на позиции 2-й кирасирской дивизии генерала Ватье из 2-го резервного кавалерийского корпуса французской армии подъехал генерал О. Коленкур с приказом немедленно атаковать русских в направлении батареи Раевского. «Да здравствует император! Вперед!» – прозвучали как ответ генералу слова командира 14-го польского кирасирского полка полковника С. Наленч-Малаховского, и 2-й резервный кавалерийский корпус двинулся в мощную атаку. Кавалерии противника удалось прорваться сквозь русские батальонные каре и выйти в тыл 6-му корпусу. Полки 24-ой дивизии оказались со всех сторон окруженными французскими кавалеристами, которые, не обращая внимания на русскую пехоту, старались прорваться как можно дальше в тылы 1-ой армии. Однако вскоре 2-ой кавалерийский корпус французов был остановлен залпами русской резервной артиллерии, а затем под личным руководством командующего 1-ой армии генерала М.Б. Барклая – де - Толли атакован кавалергардским и конногвардейским полками при поддержке четырех драгунских и двух гусарских полков из 2-го и 3-го кавалерийских корпусов. Не выдержавшая удара кавалерия противника была вынуждена отойти назад к к урганной батарее, что дало возможность полкам 24-ой дивизии, в том числе 1-му батальону томцев под командованием майора Бориса Мейбоума, на штыках и прикладах прорваться из окружения и присоединиться к остальным частям 6-го корпуса. Но на самой батарее в это время положение стало критическим. Со всех сторон она была окружена вражеской кавалерией корпуса Коленкура (сам генерал погиб при атаке на батарею Раевского) [17], к тому же справа на ее территорию прорвались три батальона 9-го линейного полка французов. Перед солдатами открылась ужасающая картина: вся батарея напоминала огнедышащий кратер; здесь и там лежали целый горы трупов; на полуразрушенных брустверах были разбиты все бойницы; большая часть орудий была опрокинута или сброшена с разбитых лафетов [18].
Оставшиеся в живых артиллеристы и солдаты 3-го батальона томцев сражались отчаянно и дорого отдавали свои жизни. Последние из них полегли возле командного пункта генерала Лихачева.. Петр Гаврилович Лихачев, уже раненый и контуженный, видя гибель последних защитников батареи, со шпагой в руках пошел на французские штыки, ища смерти. Однако французы его не убили, а, выбив шпагу, взяли в плен, отправив затем к Наполеону. Восхищенный мужеством русского генерала, Наполеон пытался вернуть ему шпагу, но Петр Гаврилович отказался принять ее из рук врага и, через несколько месяцев скончался в плену.
Захват Курганной батареи, получившей впоследствии в литературе название батареи Раевского, стоил французам значительных потерь и величайшего напряжения сил. По большей части в этом заслуга героически погибших воинов Томского полка. После сражения, как положено, командование полка представило сведения о потерях нижних чинов за 26 августа 1812 года. Общие потери составили 464 человека: из них убито 7, ранено 102, пропало без вести 355. Вот эти 355 воинов и были последними защитниками батареи, до конца исполнившими свой воинский долг и оставшимися лежать здесь навсегда.
В Бородинском сражении отличились многие воины, среди них солдаты и офицеры Томского пехотного полка. В составленном поименно «Списке особенно отличившихся в деле 26-го числа августа при селении Бородине, коим испрашивается вознаграждение», в разделе «Томский пехотный полк» названы все оставшиеся в живых офицеры, показавшие «неустрашимую храбрость в деле». Командир полка подполковник Попов был награжден орденом Анны II степени, майоры Крутых и Мейбоум получили ордена Владимира IV степени с бантом, капитаны Кошкарев и Левашов были награждены золотыми шпагами «За х рабрость», а поручики Гржегоржевский, Сацыперов и подпоручик Налабардин стали кавалерами ордена Анны III степени.
На поле Бородина томцы снискали себе великую славу, защищая Родину от иноземных захватчиков. Недаром французы, отдавая дань уважения героизму и стойкости защитников батареи Раевского, назвали их «стальной массой, сверкающей пламенем».
