Есть тут еще одно грустное соображение.
Россия - большая континентальная страна с огромным протяжением практически незащищенных границ без естественных рубежей. А где есть естественные рубежи – там к ним с нашей стороны еще подступиться надо.
И военно-политическое руководство России обращало внимание прежде всего на армию - она должна была быть многочисленной, чтобы прикрыть все угрожаемые направления, и наступательной, потому что только наступление позволяло перехватить инициативу избавить внутренние территории от вторжения. Русские генералы отучились вставать в оборону в любой ситуации в ходе русско-басурманских и русско-европейских войн, потому что сильный противник на открытой местности – не тот, от которого можно отсидеться и кого можно переманеврировать за укреплениями.
Стратегические военные поражения Россия всегда переносила тяжело прежде всего с моральной точки зрения: это означало, что правительство не выполнило главную свои задачу, ради которой народ тянул жилы, а природные анархисты русские – подчинялись не самому организованному бюрократическому аппарату.
А вот просто поражения с потерями русскую армию никогда не приводили в ничтожество. Правительство находило средства, проводило дополнительные наборы, пополняло войска, вливало в армию наскоро обученные резервы, ревизовало уставы, интенданты закладывали склады и строили коммуникации, из отставки возвращались опальные генералы - и на поле вырастала новая армия. Не самая изощренная технически и не всегда лучшим образом управляемая, но способная решать задачи.
А вот флот – институт для России необходимый, но вспомогательный. Россия – не Англия, поражение флота никогда не означало полной блокады и угрозы вторжения вражеской армии в сердце страны. Русские адмиралы и капитаны не знали продолжающейся столетиями войны за гегемонию на море, в ходе которой отсеивались неумехи и вырабатывались принципы поведения моряка в различных обстоятельствах. Потому что поражение не означало смерть страны.
Российский флот создавался для решения частных задач – обеспечения действий армии в войнах против Швеции (Балтийский флот) и Османской империи (Черноморский флот). Завершение войн означало, что категорическая надобность в непрерывном пополнении флота новыми кораблями отпадала, и можно было сократить финансирование. Корабли стояли в базе, люди занимались хозяйственными работами – их всегда много, когда денег нет.
Да и по совести – какой смысл был в создании сильного флота? Весь XVIII век Россия дружила с Англией и исправно обеспечивала сырьем ее промышленную революцию. Железом, древесиной, пенькой.
На Средиземном море русский флот провел 3 успешных похода:
- при Екатерине; против турок, с английскими офицерами на борту и при поддержке греческих пиратов в русских мундирах. Когда англичане оказались на другой стороне, заготовленную экспедицию израсходовали в бодании со шведами – и те оказались с трудом по силам;
- при Павле и Александре; в союзе с англичанами против загнанных в порты французов. Кончилась английская поддержка – пришлось интернироваться и выговаривать условия капитуляции, ответственность за которую Александр по обыкновению свалил на Сенявина;
- при Николае в составе союзной эскадры под командованием британского адмирала против турок. Ну, нормально.
Реальная цель русского флота - это Швеция и Турция Но борьба с ними была совершенно особым делом
Шведы весь XVIII век были в непрерывном кризисе, они трижды ввязывались в войну против заведомо сильнейшей России в надежде на расклад мировых сил и видимую слабость соседа, и всякий раз заканчивали отстаиванием Финляндии от наступающей русской армии.
Корабельный флот во всех русско-шведских войнах получал обидные пощечины от полуразобранного шведского флота, а адмиралам случалось оправдываться тем, что не имели требуемого Петром трехкратного превосходства в силах. Характерная для англичан идея о том, чтобы атаковать, преследовать и уничтожать врага всюду, где он встретится, отсутствовала – флот прежде всего берег дорогостоящие (но все равно скоро подлежащие разборке на дрова) корабли.
Настоящий предмет гордости российских моряков - война против турок на Черном море. На самом деле славные победы Черноморского флота над турками - это период, когда корабли водил в бой Ушаков, человек неординарный и из ряда российских адмиралов выбивающийся, неоднократно конфликтовавший с начальниками. И только после перерыва к управлению флотом пришел энтузиаст и знаток морского дела Лазарев, который наладил службу. Но вскоре после смерти Лазарева случилась Крымская война, и парусный Черноморский флот кончился.
Потому что здравомыслящие русские адмиралы и не собирались вести войну против соединенного англо-французского флота - да хотя бы и против английского, который вполне был способен в одиночку разгромить все остальные флоты мира вместе взятые.
Гребной флот – да, мог что-то показать. При подчинении армии и увязке своих действий с директивами сухопутных генералов, которые понимали назначение и смысл действий прибрежных сил. На Азовском море, в Днепровском лимане, на Дунае, в балтийских шхерах. Если командовал безбашенный де Рибас, Нассау-Зиген или еще какой-нибудь де Траверсе. И то раз на раз не приходится, то шведы устроят второй Роченсальм, то англичане на корабельных шлюпках возьмут верх над гребным отрядом.
Но здесь русские моряки были в своей стихии: решительные атаки накоротке из-за мыса, обходы, перетаскивания волоком, высадки десантов, абордажи.
Классический образец русского морского офицера – капитан 1-го ранга Хвостов. Сводил на Дальний Восток "Юнону" и "Авось", арестован за выполнение двусмысленного приказа Резанова и грабеж японских поселков, сбежал из-под ареста, в Петербурге отправлен командовать канонерками против шведов, был представлен Буксгевденом (сухопутным генералом!) к "Георгию" за выдающееся мужество, умение вести за собой подчиненных и добиваться победы.
Казалось бы - образец морского офицера вполне английской выделки. Утонул по пьянке. А если бы не погиб нелепо и бестолково – что бы ждало офицера, который командовал экспедицией через три океана, выкрутился при выполнении скользкого поручения, показал прекрасные качества как боевой командир, как раз, как Нельсон требовал?
А что ждало французского политэмигранта маркиза де Траверсе? Он, между прочим, англичан в молодости на абордаж брал, его Наполеон специально просил вернуться во Францию с русской службы. А в России пришлось заниматься прежде всего административными делами: обустраивать побережье, обучать моряков, снаряжать экспедиции на Дальний Восток, среди прочего – находить средства и систематически гонять Балтийский флот в Финский залив, чтобы моряки не забыли в обстановке сильнейшего бюджетного голодания, с какой стороны у паруса рифы берут. А за эти усилия – издевательское прозвище восточной части Финского залива: "Маркизова лужа".
И иностранный специалист - не исключение. Вот был такой остзеец Л.А. Гагемейстер. Стажировался на кораблях английского флота, участвовал в боях. И чем он занимался в России? Водил транспорты на Аляску, в 1812-1815 гг. руководил Иркутским адмиралтейством. ИРКУТСКИМ, Карл глубокоуважаемые флотофилы! Охотский порт снабжался из Иркутска, а еще надо было заключенных через Байкал возить - тоже дело для моряка, которого отмечал Нельсон.
Если кто-то из этих отличных моряков выходил в адмиралы - им тут же находилась административная работа. Потому что кому-то надо строить корабли, порты, казармы и дома, оборудовать побережье, комплектовать Морскую библиотеку, учить гардемаринов и т.д. Знаменитый М.П. Лазарев - он ведь в первую очередь этим прославился, а не военными подвигами.
В паровую эпоху задачу противостоять англичанам поставили - и дело кончилось Цусимой. Опять-таки потому, что заниматься флотом так же плотно, как армией, русское правительство не могло.
Отредактировано humanitarius (2018-01-20 07:30:40)
