ВНИИ труда Минтруда открыл новый феномен "рыночной бедности" в России, когда человек трудится, но взамен получает крайне низкую зарплату. В институте объясняют, что в России сложились такие условия, когда доля низкооплачиваемой работы крайне высока, большой процент неполных форм занятости, и в принципе низкие зарплаты по стране. Никогда такого не было, и вот — опять. И все это на фоне декларируемого властями роста благосостояния населения по стране, то есть "средняя температура по больнице" нормальная, но где-то разворачивается катастрофа. И ведь при этом не учитываются качество жизни, аварийное жилье, инфраструктура и множество других факторов.

Во ВНИИ труда предложили и способ избавления от недуга экономики: надо увеличить долю высокотехнологичного производства и развивать человеческий капитал. Но кто этим должен заниматься? Складывается впечатления, что государство год от года избавляется от своих социальных обязательств, а бизнес заинтересован только в удешевлении труда. Однако, на самом деле, феномена "рыночной бедности" не существует, как не существует и того самого общего роста благосостояния по стране — об этом в беседе с Накануне.RU рассказал вице-президент Конфедерации труда РФ Олег Шеин.

— Как вы относитесь к заявлению ВНИИ труда, можно ли сказать, что это уникальный для России феномен?

— Начнём с того, что никакого феномена здесь нет вообще. История "работающих бедных" — это достаточно давно возникшая история, и в Союзе тоже далеко не у всех были заработки, позволявшие жить без подработки. А уж в 90-е годы, когда всё обрушилось, эти сюжеты мы тоже хорошо знаем. Здесь важно понимать, где есть эта работающая бедность и какие могут быть механизмы для её преодоления.

Во-первых, в России порядка 15 млн человек заняты в совсем простых секторах занятости. Это продавцы, охранники, водители, люди, которые находятся в условиях очень высокой конкуренции за рабочие места, и это рабочие места, которые не предполагают каких-то серьёзных навыков. Эти сегменты дают очень низкие заработные платы.

Во-вторых, это та часть российской реальной экономики, где люди заняты неофициально, потому что, если у человека нет официальной работы, то в этих условиях он, очевидно, очень уязвим в своих взаимоотношениях с работодателем. Это, опять же, простой труд, но это уже некоторые другие отрасли, такие как строительство, сельское хозяйство, где львиная доля людей не имеет никаких официальных трудовых договоров, а сельское хозяйство является, как отчасти и строительство, во многом сезонным. И это тоже формирует весьма уязвимые условия.

Плюс, если мы говорим про бюджетников, далеко не весь бюджетный сектор охвачен был в своё время "майскими указами" президента — достаточно слабо охвачена отрасль культуры, нельзя сказать, что там люди получают по "майским указам", плюс есть случаи, когда люди, особенно в сельской местности, работают на четверть ставки, полставки, и другой возможности у них нет, потому что там нет этого количества ставок.

Это всё формирует совершенно другие данные по зарплате, чем нам сообщает Росстат, когда говорит про среднюю зарплату по России в 76 тыс. рублей. Понятно, что средняя — не 76, не 56 и даже не 46 тыс. руб.

— И какие есть пути решения проблемы?

— Во-первых, история с "работающей бедностью" не только российская, она имеет место в разных странах, и это тоже известный вызов прекаризации труда (прекарий — неполноценный). Это проблема достаточно серьёзная. На Западе и в развитых странах Востока типа Южной Кореи стремятся обеспечивать людям повышение их производственных навыков и их переквалификацию на протяжении всей их жизни. В Швеции, например, работники в возрасте 50+ проходят переквалификацию в среднем раз в два года. Это позволяет обеспечить их новыми знаниями и не только. Кстати, примером может служить недавняя забастовка в Австралии — там бастовали работники на заводах по производству сжиженного природного газа, одним из требований профсоюза, которое правительство удовлетворило, было как раз переобучение сотрудников за счёт, естественно, имущего класса, за счёт бизнеса.

В России системами переквалификации охвачены порядка 15% от рабочей силы. Преимущественно это бюджетный сектор, причём в значительной степени это носит несерьёзный характер, то есть больше отчётный. За пределами бюджетного сектора переквалификация кадров проходит крайне слабо. Это не только вопрос переквалификации, это вопрос просто формирования навыка человеку на протяжении всей своей жизни осваивать новые знания и тем самым осваивать новые сегменты приложения своего труда. Это главная история, про которую мы здесь должны говорить.

— То есть это и есть упомянутое развитие человеческого капитала?

— Развитие человеческого капитала — это куда как более широкое понятие, потому что человеческий капитал — это в том числе и вложение в здравоохранение, и в целом в систему образования. Но, безусловно, то, о чём вы сказали, к этой категории относится.

Мы помним заявления про 25 млн высококвалифицированных рабочих мест, которые звучали лет 10 назад. Мы хорошо понимаем, что этого не произошло, и понимаем новые сложности, которые сегодня возникают, связанные с формированием высокотехнологичных рабочих мест.

Но надо понимать, что современное производство — это в том числе и сокращение штатов, потому что, если мы говорим про роботизацию, про даже такую простую вещь как вендинговый аппарат, где человек сам может пробить товар, чем обращаться к продавцу в магазине, это процесс, где значительная часть рабочих мест подлежит вымыванию через технологии.

— Но ведь кадров сейчас как раз не хватает?

— Сегодня есть острейший кадровый дефицит: это и машиностроение, и система образования, и система медицины. Если вы посмотрите количество вакансий в этих секторах, то увидите, что в медицине в среднем не охвачено порядка 20% вакансий реальными сотрудниками. А если вспомнить, что ещё и сокращения штатов проходили последние годы, и многие сотрудники работают реально на полторы ставки, то становится ясно направление, куда государство могло бы вложить деньги для создания действительно высококвалифицированных рабочих мест. Это же касается и в целом системы здравоохранения, и средней школы, и высшей школы, и университетов, где преподаватели зарабатывают весьма негусто, в отличие от ректоров. Государству необходимо бюджетные средства вкладывать сюда.

— Но если государство начнёт это внедрять, то замотивирует ли это частные компании стремиться к тому же самому, ведь бизнес заинтересован наоборот в удешевлении, пойдёт ли он на это?

— Это вопрос прикладной психологии. Мы хорошо понимаем, что для предпринимателей хороший работник — который не получает зарплату вообще, а идеальный — который приносит из дома деньги предпринимателю. И это не преувеличение, есть немало историй мошенников, которые "выламывали" руки работникам с тем, чтобы те взяли на себя кредиты для того, чтобы выручить этих горе-бизнесменов из всяких там финансовых дыр.

И да, в России труд недооценён, это серьёзная проблема. Приведу небольшой пример, один из свежих. Месяц назад "Роснефть" столкнулась с ситуацией отсутствия сотрудников на бензозаправках в Ставропольском крае. Они там настолько наэкономились на заработной плате людям, которые работали на бензоколонках и на предприятиях, обеспечивающих разлив этой нефти с заводов непосредственно в бензовозы, что за соответствующие рабочие места была вынуждена встать часть менеджеров. Вот замечательная экономия. И это вопрос, конечно, прикладной психологии, который надо менять, но государство должно в этом подавать пример, плюс, повышать стандарты, то есть преодолевать ситуацию неофициальной занятости.

У человека никогда не будет нормальной зарплаты при неофициальной занятости, потому что его как работника нет в природе. Какая заработная плата, если он вообще "не работает"? Плюс, необходимо преодолевать ситуацию заниженного прожиточного минимума, ну и в бюджетном секторе тоже должны получать нормальную систему окладов, а не модель, когда оклад 8-9 тыс. рублей, а остальное по системе: хочу — дам, хочу — не дам, и вообще могу выписать себе любимому и премию за интенсивный труд, и премию за переработку, и премию за особые условия труда. А остальные — сидите на бобах.

Государство является крупнейшим работодателем в Российской Федерации, и сила его примера может серьёзно изменить психологию на рынке труда в России.

— С государством понятно, есть вертикаль, но как замотивировать частный бизнес? Какие нужны для этого инструменты?

— Мы несколько моментов уже определили: первое — государство на себя должно брать задачу переобучения кадров, ведь у нас как бывает: если человек только-только закончил учебное заведение, то он не нужен, потому что он ничего ещё не знает, а если он в возрасте, то он уже не нужен, потому что болеть будет, и женщина не нужна, которая в декрет может уйти. Возникает история, когда нужны мужчины среднего возраста или женщины, которые уже детей давно воспитали. Но непонятно, каким образом эти люди обретут свою квалификацию, если молодёжь не может устроиться на работу, и как они будут повышать квалификацию?

Есть большой перечень мероприятий для этого. Это и история квотирования рабочих мест для молодёжи, и история, связанная с бесплатными государственными курсами для повышения квалификации и переквалификации работников, причём это должна быть реальная переквалификация, а не то, что центры занятости за неё выдают, когда людей учат печатать на компьютере и говорят — а вот мы человека научили, и он теперь обрёл новые навыки, знает программы. То есть это должны быть совершенно другие финансовые вложения.

Безусловно, в процесс преодоления неофициальной занятости сегодня в том или ином виде погружено порядка 25-30 млн российских работников, и Россия в этом смысле занимает примерно такое же место в Европе, как Босния и Герцеговина или Албания.

Проблемы в подобном виде не существует ни в Польше, ни в Чехии и тем более Германии и Франции. И когда я общался с немцами на тему, какая у них неофициальная занятость — они не очень понимали о чём вообще речь. Примерно то же самое, если в России обсуждать, как обстоят дела с рынком рабов на центральной площади — да никак, мы не знаем как это работает, не наше.

В России 30 млн человек заняты в условиях, когда у них нет трудовых прав вообще. Это государственная задача, и понятно, как её нужно решать— может быть, это механизм исключения фирм-предпринимателей, привлекающих такого рода занятость, от любых государственных подрядов, от налоговых льгот, от любых государственных поставок. Вот этот комплекс мероприятий обсуждается давно, но очевидно, что сегодняшний дефицит на рынке труда, в первую очередь в машиностроении, показывает насколько предыдущие мероприятия были недостаточны.

— Но вместе со всем этим говорят и про общий рост благосостояния населения. Как с этим обстоят дела в стране, можно ли сказать, что "рост" отражает реальную картину?

— Я думаю, что картина крайне сегментирована и является разной. Мы понимаем, что сегодня по тем отраслям, куда государство вложило порядка 3 трлн рублей из резервного фонда в прошлом году — армия и часть экономики, машиностроение в первую очередь — здесь заработные платы действительно реально среьёзно выросли, потому что людей катастрофически не хватает. В Курганской области в текущем году на машиностроительных заводах были в принципе отменены отпуска. Это говорит о том, насколько с кадрами большая проблема.

Но есть и другие показатели, куда как более универсальные, в частности история с оборотом розничного рынка. Данные текущего года, я думаю, ещё рано обобщать, но по прошлому году оборот розничного рынка сократился примерно на 7%. Очевидно, это не та история, когда люди начинали складировать деньги на своих счетах, напротив, наблюдается весьма серьёзная закредитованность, особенно самых бедных регионов. Это не такая большая проблема для Москвы, Санкт-Петербурга или Казани, но это бич для условной Бурятии, Читы или республики Тыва. И поэтому индикатор, связанный с розничным оборотом, является здесь крайне симптоматичным.

Снижение розничного оборота на 7% показывает, что реальные доходы людей существенно сократились, и многие товары долгого пользования — машины, бытовая техника — людям оказались уже не по карману, в связи с чем они от этих покупок были вынуждены воздержаться.

https://www.nakanune.ru/articles/121351/

Глава ВТБ Андрей Костин 28 сентября рассказал, что на петербургских верфях Объединенной судостроительной корпорации (ОСК) используются устаревшие станки, в том числе со времен Второй мировой войны. «Я вчера был на трех предприятиях [ОСК] в Питере, там станки работают — но не все, к счастью, но много — 1932 года. Производство — Германия, вывезенные по репарациям соответственно. И там люди с гордостью говорят: «Вот у нас станок, ему 90 лет». Я говорю: «Ну это же не исторический памятник», — сообщил банкир, выступая на VII Московском финансовом форуме.

В минувшем августе президент России Владимир Путин на встрече с Костиным поддержал передачу в управление ВТБ 100% акций ОСК, которая принадлежит правительству. По его словам, сейчас ОСК — «это работающая структура, набирающая темп», но «проблем и вопросов много». Тогда президент подчеркнул, что рассчитывает на ВТБ при решении проблем судостроительной корпорации: «Есть вопросы, требующие особого внимания, в том числе и со стороны специалистов банка. Это связано с расчетами, с финансовым оздоровлением компании».

Уже через две недели после этой встречи бывший первый зампред ВТБ Андрей Пучков был назначен гендиректором ОСК, а Костин возглавил ее совет директоров. 11 сентября глава ВТБ говорил в интервью РБК об «огромных финансовых проблемах» корпорации и об устаревших технологиях строительства судов, замедляющих темпы производства: «Технологии очень старые, придется перевооружать отрасль и строить по-другому». Структурная перестройка верфей ОСК только началась, сказал Костин 28 сентября. Ранее он оценивал необходимые инвестиции в развитие компании и отрасли в целом на уровне от 0,5 трлн до 1 трлн руб. за пять—семь лет.

ОСК была образована по указу Путина в 2007 году. В нее входит около 40 проектно-конструкторских бюро и специализированных научно-исследовательских центров, верфей, судоремонтных и машиностроительных предприятий по всей стране. Корпорация строит как боевые корабли, военно-морскую технику и вооружения, так и гражданские суда — транспортные, научно-исследовательские, аварийно-спасательные, ледоколы, а также технику для освоения континентального шельфа.

https://www.rbc.ru/business/28/09/2023/ … om_main_10

Величина прожиточного минимума на душу населения в целом по России в 2024 году составит 15 453 руб., для трудоспособного населения — 16 844 руб. Это следует из опубликованного проекта федерального бюджета на следующий год.

Прожиточный минимум для пенсионеров будет установлен в размере 13 290 руб., для детей — 14 989 руб.

В 2023 году прожиточный минимум в целом по стране составляет 14 375 руб., для трудоспособного населения — 15 669 руб., для пенсионеров — 12 363 руб., для детей — 13 944 руб.

Таким образом, величина прожиточного минимума будет проиндексирована на 7,5% — прогнозный уровень инфляции по итогам этого года, по оценке Минэкономразвития.

На основании среднероссийского прожиточного минимума устанавливаются региональные величины, которые рассчитываются с учетом региональной дифференциации. Для установления прожиточного минимума в субъекте федеральный прожиточный минимум подлежит умножению на соответствующий коэффициент.

До 2021 года прожиточный минимум на душу населения рассчитывался исходя из стоимости минимальной потребительской корзины. С 2021 года была принята новая методика — показатель начали определять как 44,2% от медианного среднедушевого дохода двухлетней давности. Однако в 2022 году из-за внеочередной индексации социальных выплат и высокой инфляции правительство отступило от утвержденных правил расчета и временно перешло к установке прожиточного минимума законом о федеральном бюджете исходя из прогнозируемой границы бедности.

Ранее прогнозировалось, что в 2024 году величина прожиточного минимума составит 15 049 руб.

Размер прожиточного минимума используется при оценке нуждаемости: так, единое пособие нуждающимся семьям с детьми предназначается семьям, у которых размер среднедушевого дохода не превышает величину прожиточного минимума на душу населения в конкретном регионе, а размер выплаты может составлять 50, 75 или 100% прожиточного минимума. Кроме того, неработающие пенсионеры, чье материальное обеспечение не доходит до прожиточного минимума пенсионера в регионе, получают социальную доплату до этого минимума.

https://www.rbc.ru/economics/29/09/2023 … rom_main_7

В этом году урожай ржи прогнозируется на уровне до 1,8 млн т, но качественной из нее будет менее 40%, сообщили в Союзе мукомольных и крупяных предприятий. По данным союза, такая тенденция может привести к тому, что ржаной хлеб станет редкостью в России.

«В этом году у нас предполагается урожай ржи в 1,8 млн т, ржи 1–3-го классов ожидается под 97%. Правда, 59% из этого объема — рожь 3-го класса», — заявил на брифинге президент союза Игорь Свириденко (цитата по «Интерфаксу»).

Если говорить о технологических требованиях мукомолов, то такие показатели качества не самые лучшие, заметил Свириденко. И предположил, что рожь «выпала из поля зрения государственных органов», потому что ржаной муки производится всего 10% в соотношении с пшеничной.

«Мы сталкиваемся с ситуацией, когда либо ржаного хлеба у нас не будет в достаточных количествах, либо он станет, я использую такой термин, псевдореликтом. Бородинский хлеб будет стоить дороже высококачественных сортов пшеничного хлеба просто за счет стоимости сырья», — предупредил Свириденко.

На той же пресс-конференции председатель комиссии Торгово-промышленной палаты по АПК, академик РАН Петр Чекмарев заявил, что ценовая ситуация на рынке ржи сейчас такова, что «на следующий год есть все шансы остаться без этого зерна, сельхозпроизводитель, если даже очень захочет, заниматься им не будет». По его словам, все хотят купить рожь задешево, но нужна сбалансированность в цене.

В 2022 году, по данным Росстата, сбор ржи в России вырос на 26,5%, до 2,179 млн т, с 1,722 млн т в 2021 году. В этом году ее посевы сократились до 834 тыс. га с 894 тыс. га в 2022 году.

В конце августа исполнительный директор Национального союза хлебопечения (объединяет булочно-кондитерский комбинат «Коломенский», хлебо-макаронный комбинат СМАК, хлебозавод «Каравай» и других крупных производителей) Рустам Айдиев сообщил РБК, что хлебозаводам становится все сложнее сдерживать отпускные цены на хлеб на фоне значительного роста себестоимости производства: повышение отпускных цен у производителей до конца года может составить 7–10%.

В последний раз промышленные хлебозаводы повышали отпускные цены на свою продукцию весной 2022 года после «непрогнозируемого скачкообразного роста всех составляющих затрат», напомнил Айдиев. «Но в настоящее время соблюдать этот баланс и продолжать держать отпускные цены уже возможности нет, их повышение провоцирует значительный рост себестоимости производства», — сказал он.

До этого о вероятном подорожании хлеба на 10% этой осенью со ссылкой на источники среди производителей сообщил телеграм-канал Baza. Основной причиной роста цен канал назвал «выход России из зерновой сделки», который повлек за собой рост цен на муку и зерно.

В Минсельхозе заверяли, что данные о существенном росте цен на хлеб в России не соответствуют действительности. По данным министерства, с начала года розничные цены на хлеб из пшеничной и ржано-пшеничной муки увеличились всего на 1%. «Минсельхоз ожидает, что по итогам года ценовая динамика в этом социально значимом сегменте не превысит уровень общей инфляции», — заявил представитель ведомства.

https://www.rbc.ru/society/29/09/2023/6 … rom_main_3

Какая-то провидческая сила посетила идеологов пенсионной "реформы" в 2018 году, когда власти решили повысить возраст выхода на пенсию – сначала они обещали повысить выплаты пожилым людям на целую тысячу рублей, но, как оказалось, это был лишь предлог. На самом деле, как объясняет теперь РАНХиГС, если бы повышения возраста тогда не произошло, то и дефицит кадров был бы больше на целых 1,7 млн человек. Вот и новая весомая причина для пенсионной "реформы" – смотрели в будущее, планировали наперед.

Но если отбросить сарказм, то 1,7 млн работающих пенсионеров никак не оправдывают пенсионную "реформу", как говорят эксперты, проблема не просто в абстрактном количестве рабочих рук – загвоздка в конкретных отраслях и по конкретных направлениям. Подробнее – в материале Накануне.RU.

Мало того, что инфляция съела ту обещанную тысячу рублей, и в итоге ничего особо не изменилось, так новый статус "предпенсионеров" добавил своих проблем, а сама пенсия отложилась на несколько лет, для всех по-разному. Сегодня власти нашли новую отговорку для повышения возраста выхода на пенсию, но эксперты уверены – можно было найти другие способы решения проблемы, без повышения возраста. А если говорить конкретно про дефицит кадров, то власти совершенно не смущает, что в сфере услуг все больше экономически активного населения – миллионы охранников, таксистов, дипломированные специалисты все больше идут в курьеры, маркетплейсы и так далее.

Естественно, рынок труда не является однородным. В России есть и сохраняется острый дефицит квалифицированных кадров в сфере в первую очередь рабочего персонала, и этот дефицит лишь частично покрывается за счёт того, что люди пенсионного возраста не получают пенсии, а вынуждены работать и дальше, объясняет вице-президент Конфедерации труда России Олег Шеин:

"Для понимания, в каких масштабах это всё происходит, скажу, что подготовка рабочих кадров, то, что ранее называлось ПТУ, в 2000 году выпускалось 1,7 млн человек, в 2021 году – менее 600 тысяч. Поэтому на рынок труда нет свежего притока квалифицированной рабочей силы. И в этом главная проблема рынка труда, она сохраняется".

Этот тезис подтверждает и заместитель директора по научной работе Института социально-экономических проблем народонаселения ФНИСЦ РАН, профессор департамента социологии Финансового университета при Правительстве РФ Ольга Александрова – она напоминает, что старшее поколение работников убывает просто по естественным причинам, поэтому дефицит кадров – это последствие ранее проводившейся политики. И как раз РАНХиГС, который теперь говорит о 1,7 млн человек на рынке труда, был одним из апологетов пенсионной "реформы", наряду с ВШЭ, и теперь просто ищет оправдание.

"У нас ведь не вообще нет кадров, а у нас нехватка кадров в тех отраслях, которые вдруг стали важны, например, промышленность, причем высокотехнологичная, авиастроение, судостроение, военно-техническая сфера, электроника и прочее. Это произошло потому, что за прошедшие годы эти отрасли были как бы "пасынками" нашего государства: весь комплекс экономической политики – а это и бюджетная политика, и налоговая, и денежно-кредитная, и внешнеэкономическая – они все были не в пользу этих отраслей. Соответственно, эти сферы имели такую низкую рентабельность и такой короткий горизонт планирования, что не могли ни прогнозировать свои кадровые потребности, ни привлекать в достаточном количестве молодую смену", – объясняет Александрова.

А когда вдруг перед властями встала острая потребность в развитии отраслей, оказывается, можно и так называемый бюджетный импульс произвести в те сферы, которые стали представлять для государства интерес, соответственно, и загрузка отраслей увеличилась, и зарплаты повысились именно для того, чтобы привлечь туда работников. Но не поздно ли?

Пенсионеры идут в те сферы, где уже нет такой физической нагрузки, не нужно острое зрение или отточенный алгоритм действий – то есть не за станки, не сварщиками и уж точно не в условную микроэлектронику – это простой неквалифицированный труд, например, вахтёры, таксисты, работы, связанные с уборкой, и прочее. По состоянию на 2020 год, безработица среди предпенсионеров составляет порядка 70%, то есть на этой части рынка труда огромный переизбыток рабочей силы, отчасти и потому, что привлекается иностранная рабочая сила.

"Поэтому ситуацию на рынке труда это практически не спасло. Зато к чему это привело. К тому что там, где люди продолжают работать до пенсионного возраста, они для того, чтобы получать чуть большую пенсию, они переходят в неофициальную занятость. Эти масштабы достаточно крупные, и мы имеем сокращение числа пенсионеров, которые заявляют, что они продолжают трудиться за эти пять лет с 9 млн до 6 млн", – приводит данные Олег Шеин, дополняя, что иначе при заявленной занятости пенсионерам просто не будут индексировать выплаты.

Кроме того, есть и еще один фактор, почему тезис про 1,7 млн рабочих не бьется с реальностью – власти оказали медвежью услугу так называемым "предпенсионерам", законодательно запретив их увольнение. Как объясняет Ольга Александрова, многие работодатели просто не берут "предпенсионеров" или даже людей, которые скоро таковыми станут, так как боятся, что при необходимости их нельзя будет уволить. Иными словами, мера, кажется, полезная, но по факту возможность выйти на работу отрезается на еще более ранних этапах.

В свою очередь, такие заложенные диспропорции сказываются и дальше – если предприятия не могут прогнозировать свои кадровые потребности, то они оставляют дезориентированной и систему образования – профтех образование не просчитывается, не открывает нужные направления подготовки и так далее. А когда в системе образования подушевое финансирование, и если учреждение не наберет определенное количество человек, то не может это направление подготовки сохранять, то многие учреждения профтехобразования переквалифицировались – начали готовить автослесарей, парикмахеров и так далее. То есть у нас есть люди, достаточно много экономически активного населения, но понятно, что при такой предшествующей политике, они остаются в торговле, в охране, в других отраслях, которые могли предложить более привлекательные условия, говорит Ольга Александрова:

"То есть дело не в пенсионерах – пенсии настолько мизерные, что те, кто может продолжать работать, они работают".

И как раз способ решения проблемы кадрового голода – это подготовка кадров, а не повышение пенсионного возраста. Ключевая проблема сегодня это дефицит в отдельных секторах и колоссальные перекосы в других секторах. И даже если мы посмотрим то, что ранее называлось техникумами, – они готовили людей технических специальностей, где-то готовили учителей младших и начальных классов, средний медперсонал. Сегодня основная базовая профессия, которую дают бывшие техникумы, называется менеджер, вторая профессия – юрист.

Эксперты сходятся во мнении, что первое, от чего нужно отталкиваться, – это не от того, чтобы людей пенсии лишили, а от того, чтобы вложить деньги в профессиональное образование, закрепить квоты у бизнеса за молодёжью, потому что бизнес ведёт себя паразитически – молодых специалистов неопытных он не берёт, но хочет иметь опытных. И второе – конечно, изучение рынка труда и легализация занятости. Пока её не произошло, на рынке труда будет происходить этот перекос, и он будет маргинализироваться. То есть рынок труда будет упрощаться до той неофициальной занятости, в которой находятся таджикские и узбекские рабочие.

"Поэтому возвращаясь к базовому вопросу – помогла ли рынку труда история с повышением пенсионного возраста – нет, не помогла, потому что люди всё равно шли работать из-за того, что пенсии в стране низкие, и стали за эти 5 лет ещё ниже. А какой это дало эффект – переизбыток ненужной рабочей силы в сфере простого труда – вахтёры, санитарки, уборщицы, водители и так жадее Это сохранило отчаянный дефицит на рынке труда, где кадров не хватает – квалифицированный рабочий класс, врачи, учителя и прочие", – резюмирует Олег Шеин в беседе с Накануне.RU.

https://www.nakanune.ru/articles/121371/

Китайская система социального рейтинга для граждан может, судя по всему, перекочевать в Россию, правда, адаптированная под наши реалии. По крайней мере, проработкой такой оценки общества занимаются в РГСУ и тестируют на студентах.

Пока в пробную систему рейтинга входят вопросы об образовании, наличии детей и иждивенцев, источниках доходов, льготах, закредитованности, судимости, наличии соцсетей, участии в общественной жизни, госнаградах, знании языков, приверженности спорту, здоровому образу жизни и так далее. Как несложно догадаться, перекочевать может только система рейтинга, без каких-либо социальных мер поддержки или иных экономических составляющих.

А все потому, что государство в очередной раз хочет "меньше тратить" — об этом прямо заявил зампред комитета Госдумы по экономической политике Станислав Наумов. По его словам, рейтинг поможет определить, кто из россиян "пьяница, отщепенец, неопрятный человек", а кто ударник труда, семьянин, преуспевающий специалист или предприниматель, ведь если у государства ресурсов мало, то нужны "понятные критерии их распределения".

В ответ на это в движении "Родительское всероссийское сопротивление" предложили сначала все подробно выяснить про самих депутатов: кто из них пьяница, сколько взял взяток, сколько дал, сколько имел любовниц, сколько раз в неделю скандалит с женой и так далее. Так сказать, протестировать сначала на себе. И это вполне логично, ведь если государство хочет "меньше тратить", то начать можно как раз с депутатов и госаппарата.

В целом же становится понятно, что с китайской моделью это почти никак не связано, ведь цель иная — разделить общество на классы и подвергнуть дрессировке — об этом в беседе с Накануне.RU рассказал президент Центра политических и социальных исследований "Аспект" Георгий Федоров.

— Известно, что в Китае уже есть подобная система оценок общества, на ваш взгляд, насколько эти два рейтинга будут похожи?

— Надо понимать, что в Китае такие инструменты контролируются компартией. И вообще государство ставит задачу по улучшению уровня жизни, состояния китайского общества, поэтому там это одна история, у нас же процесс совершенно иного характера.

Для того, чтобы люди становились лучше, не нужны рейтинги, для этого нужно менять социально-экономический курс. Необходимо давать возможности в образовании, в медицине, в культуре, в искусстве, в других сферах. Во многом бытие определяет сознание, и, если поменяются все эти условия, то люди сами начнут меняться, становиться лучше, эффективнее. В этом отношении никакие рейтинги сейчас не нужны, потому что это больше похоже на этакую дрессировку общества со стороны власти и сегрегацию по формальным и неформальным признакам.

— Кажется, что для властей признаки вполне определенные…

— Ну, например, если человек безработный, он находится в каком-нибудь деградирующем регионе и украл колбасу, то он сразу же попадает на низшую ступень, так скажем, вот этого социального рейтинга просто потому, что у него не было выбора. Но, тем не менее, для нашей власти этот человек "неблагонадежный", его нужно и в дальнейшем ограничивать в определенных правах.

Поэтому я крайне отрицательно к таким экспериментам отношусь. Вообще у нашего общества очень большое недоверие к власти в целом — как региональной, так и федеральной, а если такие технологии государство возьмет на вооружение, то это не просто ухудшит состояние общества, но и позволит власти или каким-нибудь олигархическим группам в регионах фактически манипулировать обществом, сегрегировать простых людей.

— Вы считаете, введение такой системы реально?

— Судя по той цифровизации и технологиям, которые внедряются, может быть, не в ближайшем будущем, но в целом такое очень возможно. Например, посмотрите на ситуацию в Москве, где огромное количество так называемых цифровых технологий применяется, и уже сейчас используются всякие элементы распознавания лиц, есть общие базы данных, с которыми можно работать, загрузить это в какой-то суперкомпьютер или дать доступ органам, и они уже с этим человеком смогут делать все, что угодно.

Ну, то есть фактически можно уже сейчас такие рейтинги, например, в Москве вводить. Негласно, во всяком случае. Поэтому, к сожалению, я вижу, что вот такие вещи, которые сейчас в РГСУ обкатывают, рано или поздно будут вводиться на государственном уровне повсеместно. Скорее всего, это будет уже после выборов президента, чтобы до них не раздражать народ.

— Предложение РВС вам кажется ближе?

— Действительно, я согласен с родителями — наверное, надо вводить рейтинг для власть предержащих, для депутатов, министров, потому что всем понятно, что у нас во власти огромное количество коррупционеров, извращенцев, всяких разложившихся людей, вообще саботажников, которые только и занимаются собственным обогащением или предлагают и принимают какие-то неэффективные антинациональные законы.

— На ваш взгляд, что необходимо делать обществу?

— Во-первых, надо формировать общественное мнение, необходимо всем средствам массовой информации, активистам, политическим партиям, движениям, просто авторитетным людям поднимать такие вопросы, доносить до людей понимание, что эти инструменты просто могут ущемлять права и вообще по многим параметрам антиконституционны. Ведь у нас в Конституции написано, что все равны, а тут через вот эти рейтинги так называемые есть возможность сегрегации и ущемления прав граждан по каким-то там критериям, которые будет власть формировать.

Во-вторых, нужно активнее участвовать в политических процессах, чтобы на законодательном уровне такие вещи не могли быть внедрены, и нужно, соответственно, помогать тем организациям, политическим структурам, которые борются против этого явления.

То есть важно понимать, в чьих руках находится этот инструмент, ведь цифровые технологии могут служить на благо общества, а могут быть использованы и против общества. Соответственно, судя по тем тенденциям, причем не только у нас в стране, но и в мире, которые происходят, эти технологии будут использоваться против общества, чтобы сохранить власть, передавать ее по наследству, вообще создать такую форму управления, где от обычного человека практически ничего не зависит. К сожалению, такой вывод следует из всех аналитических докладов.

— Если до выборов такие механизмы вводить не будут, то когда могут это сделать? Какие тенденции?

— Если дальше будет продолжаться внедрение этих цифровых технологий, то, условно говоря, к 2030 году ни у одного человека тайн не будет, все будет в таком цифровом пространстве, что даже "1984" покажется не утопией, а какой-то легкой прогулкой, потому что этот баланс между общественными интересами и властью всегда очень хрупок. Власть всегда, во все времена искала технологии, возможности не просто управления обществом, но и, так скажем, моделирования поведения общества.

Эти технологии уже давно обкатываются в мире, и работа с большими данными позволяет прогнозировать действия общества, исходя из этого купировать какие-то угрозы для власти, формировать общественное мнение, влиять на людей конкретным образом. Поэтому скоро тайн не будет, и любой человек окажется не просто прозрачен с точки зрения его прошлого, его личной жизни, истории болезней, но и власть или тот институт, который будет эти технологии внедрять, сможет делать с человеком, что захочется.

https://www.nakanune.ru/articles/121409/

Население России дрейфует в западные и южные регионы, где оседает в мегаполисах. Такие выводы сделаны в исследовании "Внутренняя миграция в России в 2010-е гг. — макрорегиональные особенности", опубликованном в журнале "Демографическое обозрение".

Автор Никита Мкртчян из Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС посчитал, что в 2011-2020 гг. переток населения в Центральный ФО составил 1,1 млн человек с автовозвратом, а без него — 1,7 млн. (Автовозврат — понятие, означающее, что по окончании срока регистрации по месту пребывания люди автоматически возвращаются к месту постоянного жительства, т.е. в обратном направлении; далее все цифры приводятся как средние — с автовозвратом и без). Приток населения в Северо-Западный ФО составил около 500 тыс., а в Южный ФО — более 200 тыс.

При этом отток населения с Северного Кавказа, Сибири и Дальнего Востока был более 400 тыс. из каждого федерального округа. Самый большой отток населения из Поволжья — более 700 тыс. Западный дрейф из трех округов Азиатской части России превысил за 10 лет миллион человек.

Характерная особенность: чем ближе на запад макрорегион, тем больший удельный вес занимает переток населения из него в Центральный ФО. Так, из Поволжья около трех четвертей населения переезжают в Центр и менее 10% — на Юг. Из Сибири — около половины в Центр, а примерно по четверти — на Юг и Северо-Запад. С Дальнего Востока распределение еще более равномерное. Такая миграция, видимо, объясняется тем, что для отдаленных регионов "котируется" переезд в любой регион на западе или юге России, в то время как жители Поволжья стремятся именно в Центр — вероятно, в Московскую агломерацию.

Отток населения с территорий Крайнего Севера и приравненных к ним местностей — второе, столь же значимое, как и западный дрейф, направление межрегионального перетока населения в России на макроуровне. Его масштаб в 2010-е гг. составил около 800 тыс. Иными словами, ежегодно до 100 тыс. человек покидали Север. Правда, этот отток населения в значительной мере содержится в западном дрейфе, так как многие территории Азиатской России являются Севером или приравнены к нему.

Если рассматривать отток населения с Севера отдельно, то с Европейского Севера он составил почти 300 тыс., а с севера Азии - почти 500 тыс. за 10 лет. Север Азии (Урала, Сибири и Дальнего Востока) "ответственен" менее чем за треть западного дрейфа. Но с учетом того что не него приходится всего 17% населения трех азиатских федеральных округов, одна треть - это большая величина. Люди бегут с Азиатского Севера в поисках лучшей жизни в более теплые и комфортные западные и южные регионы.

Обращает на себя внимание, что с Европейского Севера основная часть перетока населения была в Северо-Западный ФО, т.е. в Петербургскую агломерацию. С Севера Азии же расселялись более равномерно по регионам.

Миграционный отток населения из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей при этом снижается. Если в 2013 году он достиг 100 тыс., то в 2019-м уменьшился до 50 тыс. Но процесс все равно продолжается. Причины этого снижения нуждаются в отдельном исследовании, считает автор.

Интересно, что Центр даже немного теряет население за счет миграции с Северо-Западом, хотя с лихвой компенсирует отток за счет положительного баланса миграции с остальными округами Это связано с тем, что во всем Центральном ФО практически нет территорий устойчивого миграционного прироста (кроме Воронежской и Белгородской областей).

Крупнейшими же центрами притяжения населения в России являются агломерации Москвы и Санкт-Петербурга, которые, как планеты-гиганты, обеспечивают миграционную гравитацию своих округов. За 10 лет в них переселились почти 2 млн и 1 млн россиян соответственно. Санкт-Петербургская агломерация растет за счет миграции из других частей страны даже быстрее, чем Московская. Интенсивность миграционного прироста двух крупнейших агломераций более чем вдвое выше, чем агломераций всех других российских городов с населением 250 тыс. человек и более.

Как отмечается в заключении, непропорционально большая доля нового жилья (по Росстату, 35% от всей страны в 2022 году) продолжает строиться в агломерациях Москвы и Санкт-Петербурга и в Краснодарском крае. По сравнению с 2012 годом (27%) доля этих регионов во вводе жилья увеличилась, в то время как на Дальнем Востоке - только 3,5% при доле населения 5,5%. И все это на фоне постоянных признаний и сетований о сильной концентрации населения в крупнейших мегаполисах.

Многие эксперты выражают обеспокоенность чрезмерной концентрацией населения в мегаполисах, так как другие регионы обезлюживаются. Это чревато долгосрочными проблемами с контролем над территорией страны. Однако в России действует Стратегия пространственного развития на период до 2025 года, которую в 2019 году резко раскритиковала Общественная палата РФ за порочность главной идеи - концентрировать население в мегаполисах, а на малые города и сельскую местность махнуть рукой.

https://www.nakanune.ru/articles/121421/