Российская бедность в сравнительной перспективе
В зависимости от утвердившейся модели социальной политики
различные государства делают выбор в пользу разных подходов
к измерению бедности. Для стран с либеральными экономическими
традициями и соответствующей моделью социальной политики
в большей мере характерно использование разнообразных индикаторов абсолютной бедности. До последнего времени по этому пути шла
и Россия. Основное отличие западных стран с либеральной моделью
от России состоит в более высоких стандартах потребления (например, в США прожиточный минимум составляет 1060 долл. в месяц4).
В большинстве этих стран в расчеты минимальной потребительской
корзины включены такие жизненно необходимые в современных
условиях блага, как покупка компьютера и оплата мобильной связи.
Российские реалии позволяют Росстату производить расчеты потребительской корзины, включающей современные стандарты, лишь для
аналитических целей.
Показатели абсолютной бедности используются современными
международными институтами для сравнительных оценок по странам
с различным уровнем экономического развития. С 1990 г. Всемирный
банк предложил измерять уровень бедности по группе 15 беднейших
стран мира с учетом валютных курсов и паритета покупательной способности. В дальнейшем метод трансформировался в расчеты по странам с доходами ниже средних, средними и выше средних, для которых
с 2010 г. была установлена планка соответственно в 3,2, 5,5 и 21,7 долл.
США в день.
Следует отметить, что методы оценок, проводившихся в России
по методологии Всемирного банка, вызывают вопросы. Анализ полученных данных за последнее десятилетие позволил выявить, что динамика показателя по годам идет в диссонанс с динамикой развития
национальной экономики, что не позволяет адекватно оценивать причины бедности. Так, по данным Всемирного банка, в 2010 г. в России
0,1% населения жили меньше чем на 1,9 долл. в день. Такое же значение показателя было отмечено и в 2012 г., но уже с новым порогом
бедности в 3,2 долл. в день. С 2013 г. наиболее бедной категорией россиян, согласно методике Всемирного банка, стали те, кто жил менее
чем на 5,5 долл. в день – это 2,5% населения в 2013 г., 2,4% – в 2014 г.
и 2,7% – в 2015 г.
5. Проведенный анализ показал, что значение показателя бедности в динамике не отразило наивысший подъем экономики
в 2012–2013 гг., а близкое к нулю его значение (0,1%) в течение продолжительного периода указывает на системные статистические погрешности в расчетах.
Вызывает вопросы и несоответствие значения уровня бедности
и довольно низкого курса рубля к американскому доллару. Так, по
данным Всемирного банка в 2018 г. лишь 2% населения России имели
доходы менее 5,5 долл. в день. В то же время простые расчеты показывают, что в месяц денежное выражение порога бедности в национальной валюте составило 10230 руб.
6, то есть величину, близкую к прожиточному минимуму в России в 2018 г. (10287 руб.), когда по данным
Росстата доходы ниже этого порога бедности имели 12,6% населения7.
Понимая, что корректировка полученной величины на паритет покупательной способности национальной валюты не может не изменить
показатель, все же отметим, что более чем шестикратный разрыв (12,6
и 2,0% населения) свидетельствует о неверно выбранной методологии
или некорректно проведенных полевых обследованиях семей с различным уровнем доходов, которые легли в основу расчета показателя
по стране в целом. По-видимому, эти соображения послужили одним
из аргументов для прекращения деятельности Всемирного банка по
совершенствованию статистики в России.
Дополнительные сомнения в целесообразности практического
использования международных стандартов для оценки бедности в России возникают на фоне волатильности и более чем 15% падения курса
национальной валюты к доллару, отмеченного в сентябре–октябре
2020 г.
8. При этом валюты других развивающихся стран пострадали
в период пандемии в меньшей степени, а значит, в сравнениях российская бедность теряет больше, чем, например, другие страны БРИКС.
Приведенные аргументы дают основание считать, что национальная система нормативного измерения уровня и динамики бедности
в России, при всех ее недостатках, оказалась более объективной, чем
оценки, произведенные по методологии Всемирного банка. Тем не
менее следует констатировать, что рассматриваемые подходы имеют
разную функциональную направленность и цели анализа: национальный подход ориентирован на расчет прожиточного минимума, тогда
как подход Всемирного банка позволяет производить международные
сравнения.
Концепция относительной бедности широко применяется
в странах ОЭСР и ЕС, а также в ряде стран СНГ. В качестве черты
относительной бедности используется располагаемый эквивалентный доход (сумма всех доходов всех членов домохозяйства), составляющий не менее 60% медианного располагаемого дохода. Такая
пороговая величина рассматривается как уровень дохода, достаточный для обеспечения приемлемого уровня жизни. Доход ниже
40% медианного на члена домохозяйства считается крайней бедностью, ниже 50% – бедностью, ниже 60% – нуждаемостью, или чертой
риска бедности и социальной эксклюзии9. При таком подходе уровень бедности отражает социальную гармонию или противоречия,
которые неизбежны и влияют на социальное развитие и перспективы воспроизводства национального человеческого потенциала.
В качестве базы для официальных оценок используются медианные,
средние значения абсолютной бедности по стране, а для исследовательских целей могут использоваться частные критерии или агрегированные показатели.
Если применить данный подход в России, то черта бедности поднимется выше официально установленного прожиточного минимума
до уровня 15,8 тыс. руб. и будет отсекать уже не 19%, а 25% населения,
т. е. малообеспеченным должен быть признан каждый четвертый россиянин. Поэтому не случайно, что планка, выбранная для официально
устанавливаемого порога бедности при переходе к относительным
показателям, в России значительно скромнее, чем в странах ЕС, где,
по методологии ЕСА10, индивида определяют потенциально бедным,
если он имеет доход менее 50% среднедушевого значения по стране [9,
с. 13]. Можно предположить, что рассчитывалась она именно с прицелом на сохранение показателей официальной бедности примерно
в тех же пределах, в которые они вписываются при применении прежней методологии.
Значительно более высокий порог дает измерение бедности
и методом субъективных оценок. Такие оценки формируются на
основе опросов респондентов, выявляющих их мнение в отношении
собственного положения. Оценки субъективной бедности проводятся во многих постсоветских странах11. В России применение этого
метода отправляет за черту бедности половину населения страны.
По данным Росстата, в 2019 г. 49% респондентов указали, что доходов
семьи хватает только на еду, одежду и оплату коммунальных услуг,
а покупка товаров длительного пользования сопряжена с трудностями.
Метод субъективных оценок позволяет определить субъективную
черту бедности. Так, интернет-опрос, проведенный Общественной палатой в 2017 г., показал, что россияне по ощущениям считают порогом бедности сумму в 20 тыс. рублей. В том же году, согласно исследованию ВЦИОМ, граждане России оценили порог бедности в стране
в 15,5 тыс. рублей на одного члена семьи в месяц12.
По данным проведенного Росстатом в 2018 г. последнего раунда
Комплексного наблюдения условий жизни населения, более половины российских семей не имеют возможности справиться с непредвиденными расходами по ремонту жилья (вставить стекла, отремонтировать сантехнику, ликвидировать протечки крыши и т. д.) или заменить пришедшие в негодность предметы мебели. Вызывают вопросы
оценки возможностей полноценного отдыха – половина семей вынуждены проводить отпуск дома, так как у них нет средств поехать кудалибо отдыхать хотя бы на неделю13. По европейским стандартам,
наличие трех-четырех подобного рода лишений (деприваций) квалифицируется как социальное неблагополучие, требующее поддержки
со стороны государства.
Не способствует намеченному сокращению бедности в России14
переход отраслей сферы социальных услуг на платную основу – по
образцу американской либеральной модели. Следует иметь в виду,
что платность таких услуг в ряде западных стран реализуется при
весомых показателях ВВП и доходов на душу населения. Экономика
России располагает значительно более скромными ресурсами. Поэтому расширение платности вполне предсказуемо гарантирует рост
населения, неспособного оплачивать медицинские и образовательные
услуги, и обусловит увеличение депривационной бедности.
В оценке относительной бедности по ряду ее критериев важное
место отведено показателям дифференциации доходов населения,
которые указывают на остроту недопотребления в нижних децильных группах населения на фоне соседствующей роскоши в высокодоходных стратах. В мировом рейтинге Россия здесь занимает средние
позиции, опережая страны третьего мира, где расслоение еще более
велико, и уступая развитым странам с демократическими традициями
и весьма умеренной дифференциацией доходов.
Экспертные оценки, статистические материалы, данные выборочных обследований дают основание для межстрановых сравнений
и некоторых системных выводов. Так, в развитых странах ЕС различия между крайними децильными группами населения, как правило,
укладываются в 8–10 раз. При этом образцом современной социальноориентированнойэкономики могут служить страны СевернойЕвропы,
где различия между самыми богатыми и самыми бедными часто
оцениваются 4-6-кратным разрывом в доходах15. В развитых странах
Европы относительно меньшая доля населения попадает в полярные
группы бедных и богатых, и, соответственно, большая – в категорию
среднего класса, который является ядром, генератором роста экономики и гарантом социального здоровья общества.
В государствах, где сильны либеральные экономические традиции, дифференциация доходов населения выше. Это прежде всего
США, где наблюдается почти 20-кратная поляризация доходов крайних децильных групп населения (данные 2018 г.)16, а в мае 2019 г. было
отмечено превышение уровня безопасного неравенства в распределении доходов в 40% по индексу Джини17. В России, по оценкам экспертов и данным выборочных обследований, отмечаются примерно
такие же маркеры бедности и богатства, как в США: на начало 2018 г.
индекс Джини составил 42%, увеличившись по сравнению с 1991–
1992 гг. почти в 1,5 раза18.
Причиной резкого имущественного расслоения общества в России явилась шоковая «терапия» начала 90-х годов, которая привела
к изменению структуры доходов населения: существенно снизилась
доля доходов от трудовой деятельности большинства населения
и соответственно возросла доля доходов от собственности незначительной части общества. Длительная стагнация экономики не обеспечила условий для создания сильного социального государства
и снижения бедности населения. Консервации бедности в России
способствовала также утрата ряда государственных гарантий гражданам (например, гарантий на жилье). Так, человеку, находящемуся
у черты бедности, для приобретения жилья по льготной ипотеке,
потребуется время, превышающее среднюю продолжительность
жизни. Однако до практической реализации ипотечного займа
в этом случае дело вообще не дойдет, так как коммерческий банк,
оценивая кредитоспособность такого заемщика, скорее всего не
предоставит ему необходимую сумму. Недоступными для многих
граждан с доходами ниже сред