Окончание «холодной войны» на время поставило крест и на идее вооружать бомбардировщики противокорабельными ракетами: противник США самоубился, новых не было. Через несколько лет те Б-52, которые были дооборудованы как носители «Гарпунов», пошли под списание. Возраст машин брал своё. Уже в середине девяностых годов американцы не имели возможности атаковать надводный корабль с помощью тяжёлого ударного самолёта ВВС. До поры до времени им это и не требовалось.

Однако они продолжили тренировки над морем. Бомбардировщики систематически использовались в ходе учений по обнаружению надводных целей, а ещё отрабатывали минирование.

Постановка мин с воздуха – традиционная задача для тяжёлых бомбардировщиков США с 1945 года, и от её выполнения ВВС США никогда не отказывались. Экипажи Б-52 исправно отрабатывали и эти морские задачи тоже.

месяц на Гуаме осваивали новые для себя задачи: минирование, неядерные бомбовые удары и морскую разведку

Один важный факт, которого многие не понимают: США не готовятся оснастить противокорабельными ракетами свои бомбардировщики и создать что-то вроде советской морской ракетоносной авиации.
Они уже давным-давно это сделали. Их строевые бомбардировщики уже давно оснащены противокорабельными крылатыми ракетами и уже давно обучены атаковать морские цели. Всё это уже есть и в строю.

Зона напряжения была, однако, не только над Кубой.

Вдоль советских морских границ то рядом, то пересекая их, круглые сутки носились натовские воздушные разведчики. Их отгоняла ПВО, но длилось это непрерывно. На океанах, нацеленные на важнейшие советские объекты, несли боевое дежурство усиленные ядерные группировки американских подводных и авианосных сил. С них не спускали глаз корабельные и воздушные моряки, но было поручено и нам присматривать за вероятным морским противником на Атлантике, а более всего за средиземноморскими соединениями на переходе через океан. [445]

Полет первой пары оказался неудачным. Когда уже был пройден траверз Ирландии, на борту головной машины случился технический отказ, с которым в другом случае экипаж, глазом не моргнув, продолжал бы выполнять задание, но тут особая обстановка, и пара возвратилась на свой аэродром. Не дотянула до цели, встретив трудную, грозовую погоду и вторая пара. Сквозь вполне объективные и предметные причины возвратов невольно просвечивались и скрытые психологические. Спасая престиж дивизии третий выход возглавил сам командир — генерал Иван Васильевич Шиханов. Ему достались крайне тяжелые погодные условия, с которыми действительно не следовало бы связываться, но он одолел их, а обнаружив по локатору, где-то между Азорскими островами и Гибралтаром, американскую авианосную группу, пронзил облака, вышел под нижнюю кромку и на высоте метров 200–300 несколько раз прошелся над авианосцем, засняв его палубу, корабли боевого охранения, закатил над ними, рассматривая визуально, размашистый вираж и, войдя в облака, взял курс домой. Его ведомый ракетоносец оставался на большой высоте, ходил галсами и фотографировал изображение морской обстановки с экрана радиолокационного прицела. Тот прицел своей дальнозоркостью охватывал пространство раза в четыре превышающее то, что было доступно локатору ведущей машины. С огромных дальностей ведомый первым обнаруживал цели, наводил на них командира и, оставаясь на высоте, ждал его возвращения. За ними гонялись палубные истребители, брали в «клещи», не давая развернуться, проскакивали перед носом, подстраивались к пилотской кабине, грозя командирам кулаками, но помешать полету не сумели. [446]

Снимки были великолепны. Боевой порядок авианосной группы выглядел хрестоматийно классическим: в центре — морская громадина «Энтерпрайз», с палубой, обставленной самолетами, а вокруг, кольцом, — корабельная охрана.

С тех пор с авианосными соединениями у нас установились безмолвные и не очень дружеские, но регулярные контакты, которыми не на шутку была встревожена Америка. Тогдашнего министра обороны США Макнамару призвали на публичную пресс-конференцию и с пристрастием допросили, как это он допустил, чтобы советские бомбардировщики летали над американскими авианосцами, и что он намерен предпринять, чтобы унять этих русских?

Чем он мог оправдаться? Воды нейтральные, открывать огонь — все равно что затевать войну. А в Средиземном море американские и советские корабли вообще ходят рядом, и мало ли кто летает над ними? Макнамара заключил свое выступление в том духе, что придется привыкать и к этой новой реальности. В конце концов, и американские самолеты носятся над советскими кораблями.

Мир от наших бдений спокойнее не становился, но нам казалось, что именно мы и оберегаем его от тревог.

Как бы тихо и молча ни трогались в путь авианосные группы, незаметно пересечь океан никому не удавалось. Наши «глаза», видимо, были везде, а позже кое-какая информация стала поступать и со спутников. [447]

Но метаморфозы происходили удивительные. «То вдруг очередная пара, выйдя на авианосную группу, среди кораблей охранения не обнаруживает свою главную цель — авианосец, а он, сердешный, в предвидении встречи со своими преследователями, шасть, да и выскочил из «кольца». Но истребители-то вьются, значит, он где-то здесь! Так и есть: взбивая пенный след, он уходил все дальше и дальше к югу, но его и там настигли. К слову, боевые порядки кораблей охранения тоже стали утрачивать традиционные формы и из полета в полет представали в новом облике.

В другом случае во время поиска была запеленгована работа радиосредств авианосца под очень странным ракурсом, а радиолокационная отметка не оставляла сомнений в ее принадлежности крупному кораблю, но, как оказалось, то был «муляж» — кораблик среднего достоинства, но, видимо, плотно обставленный уголковыми отражателями, «светившими» на экранах яркой отметкой, а сам вожделенный предмет поиска шел со «свитой» в режиме полного радиомолчания своим проторенным путем, надеясь избежать очередного свидания с бомбардировщиками.

Для наших экипажей это была великолепная тренировка в поиске и выходе на подвижные цели в удаленных районах.

Немало любопытного обнаруживалось и в корабельных маневрах, в тактике действий палубной авиации.

Противовоздушная оборона авианосных групп и соединений — штука чрезвычайно серьезная, а лучше сказать, неподступная. В боевых условиях наши контакты могут осуществляться только с больших дистанций, держась на расстоянии дальности ракетного пуска. Но над мирными нейтральными водами не грех и повидаться. Это совсем не значит, что авианосцы вообще неуязвимы. Уязвимы, да еще как! Характер наших ракет был именно таков, что на морские цели они шли охотнее, чем на все другие. [448]

Думаю, наши непрошеные визиты были для американцев не только раздражающим фактором, что само собой, но тоже полезным средством для их собственных тренировок. Во всяком случае, на наши самолеты палубные истребители напускались целыми вереницами и в гораздо большем количестве, чем это было бы разумным в боевой обстановке. Только никто из них не подозревал, что при перехвате бомбардировщиков на дальних дистанциях истребители подтверждали правильность выхода на цель и задолго до визуального обнаружения гарантировали присутствие в составе корабельной группировки и самого «его величества» авианосца. Они фактически сами же и выводили на него.

Наиболее удобным районом для таких «свиданий» были воды, омывающие Азорские острова. Именно там проходили морские трассы от Норфолка до Гибралтара. Но путь бомбардировщиков к Азорам был непрост. Немало неожиданностей и грозных препятствий каждый раз воздвигала океанская погода, не говоря уже о том, что, оторвавшись от последнего краешка земли на Кольском полуострове, там в безысходную минуту запасного аэродрома не найдешь.

Правда, воздушный путь кое-где подстраховывался снизу кораблями спасательной службы советского Военно-Морского Флота, но, слава богу, прибегать к их услугам не доводилось. [449]

А обстановка в Атлантике постепенно накалялась. На траверзе Англии и Исландии наши самолеты почти регулярно стали перехватываться и сопровождаться натовскими истребителями. Беды в том нет, но чтоб избавиться от их встревоженного внимания, экипажи иногда преодолевали эту зону на малых высотах, под «лепестками» видимости береговых локаторов. Авианосцы же, пытаясь от нас отвязаться, а может, прощупать наши возможности, попробовали сманеврировать южнее Азор, стали прижиматься к островам Мадейра. Все это в сочетании с другими неожиданными демаршами вело к повышенной потребности горючего, и, хотя грех было жаловаться на емкость топливных баков, все же пришлось на рубеже береговой черты прибегнуть к попутной дозаправке в воздухе.

Еще затейливей складывалась разведка на Тихом океане. Там опорным районом, через который шли авианосные группы в зоны боевого дежурства, были Гавайские острова, иногда атолл Уэйк. Но это очень условно: «ловить» корабли приходилось и куда южнее. И тогда Александр Игнатьевич Молодчий, в ту пору командир корпуса на Дальнем Востоке, одной попутной дозаправкой не ограничивался, а, случалось, высылал и встречную. После затяжной разведки, чтоб дотянуть до береговых аэродромов, бомбардировщикам еще над океаном подавали заправочные шланги и подкачивали опустевшие баки

Когда четырьмя годами раньше один из старших морских офицеров, изолировав командира, захватил крупный военный корабль и самовольно повел его из Рижского порта в Кронштадт (в безумной попытке, как выяснилось позже, поднять в Ленинграде мятеж против коммунистического режима), а московскому начальству показалось — в Швецию, я получил приказ утопить беглеца ракетным ударом, но кое-как отвинтился от этой задачи, поскольку «операция» грозила не столько гибелью корабля и его, как потом оказалось, ничем не провинившейся команды, сколько, почти с абсолютной вероятностью, поражением любой другой плавучей махины, коими наполнена Балтика, не исключая, конечно, и какого-нибудь пассажирского лайнера, да еще, чего доброго, иностранной принадлежности. [525]

Над морем еще предутренний мрак и очень низкое небо. Где искать этот призрак? Целеуказания нет и никто его не даст. Даже морские пограничники потеряли корабль и не знают, где он. А время идет и цель уходит все дальше.

Я чувствую, как нервничает главком, поминутно набирая мой номер. Все мои толкования насчет того, что пуск ракеты по недостоверной засветке, даже с минимальной дальности, около ста километров, неминуемо приведет к катастрофическим и крупноскандальным последствиям, только раздражали его. Он и сам понимает, во что обошлась бы моя безоглядная команда, если бы ракеты, пущенные наугад, обознались адресатом. Но в надежде на случайную удачу отчаянно жмет на мою душу — уж очень хотелось ему опередить морского главкома и одним ударом решить задачу.

Над ними висит министр обороны А. А. Гречко и в предчувствии назревающего мирового позора, если корабль вдруг войдет в шведские территориальные воды, нетерпеливо требует одного: «Немедленно утопить». Обстановка накалилась до предела. О средствах речь не шла — сгодилось бы любое.

Для оперативных консультаций к нашему главкому приставлен начальник штаба Дальней авиации Милонов. После каждого разговора со мной главком вопрошает его: «Он правильно говорит?» Милонов подтверждает мои аргументы и объясняет почему. [526]

Там же, рядом с министром, взволнованно галсирует военно-морской главком Г. С. Горшков. Он упорно убеждает министра, что для удара по кораблю — самые лучшие ракеты именно те, что состоят на вооружении Дальней авиации. Лукавит главком, прекрасно понимая, чем может обернуться вся эта эпопея, и потому, пока не поздно, заранее отводит назревающую беду от себя подальше.

Я пока держусь и каких-либо команд не подаю. Но вот главком ВВС поднимает в воздух прибалтийские ударные самолеты фронтовой авиации. Мечась в рассветной дымке на малой высоте, они наконец с короткой дальности натыкаются на цель, проносятся над нею и, завернув для атаки повторный заход, отбомбили корабль по всем правилам, наделав дыр, не потопив, однако. Но как оказалось, на том повторном, не очень точном заходе им подвернулась совсем другая «посудина» — гражданский грузовой транспорт. Сухогруз завопил «СОС» и скорее потопал к берегу.

Вторая штурмовая группа была удачливей, сработала по цели, но без серьезного для нее ущерба.

Последняя надежда повисла на морской авиации. Те со знанием дела провели разведку, достоверно опознали идущего на полном ходу «мятежника» и заняли боевую дистанцию. Но когда цель была уже «схвачена» и до пуска оставалось пятнадцать секунд, на борт самолетов пришла команда «отставить». Корабль, слава богу, снова был в руках командира.

В ту пору воздушные армии фронтовой авиации снова были изъяты из подчинения главкому ВВС. Превращенные устиновской «перестройкой» в ВВС военных округов, эти, уже не раз возникавшие структуры относились к главкомовской компетенции лишь в делах методики летного обучения, комплектования кадрами и боевой техникой. Теперь командующие войсками округов (фронтов, если дело дойдет до войны) так легко не выпустят из своих рук непосредственно подчиненную им авиацию для проведения каких-то там воздушных операций. Она будет висеть и висеть над полем боя, прикрывая и поддерживая сражающиеся войска. Успеха в том, при господстве авиации противника, будет совсем не много, особенно в балансе потерь, а надеяться на какие-то перемены в характере применения своих ВВС тоже не приходится. Это как раз тот случай, когда организационная структура предопределяет характер боевого применения войск.

Старая, еще с довоенных времен хроническая болезнь недооценки фактора господства в воздухе, как и принципа сосредоточения сил на главной задаче, оказалась переходчивой и крепко поражала немалую часть нового поколения потенциальных полководцев.

Правда, для проведения крупных воздушных операций есть воля Верховного главнокомандующего. Но удастся ли более или менее эффективно объединить разрозненные силы авиации в управляемое целое под единым руководством?

Однажды, во время командно-штабных учений в Прибалтике, вижу и не верю глазам: штаб «фронта», планируя артподготовку, уверенно оперирует странной таблицей соотношений ударных возможностей артиллерийских систем и... авиационных комплексов. Там, где, по расчетам, на километр фронта не хватает пушек, их запросто выбирая по таблицам и не прибегая «к услугам» командующего ВВС фронта, восполняют самолеты.

— Откуда у вас эта шпаргалка? — спрашиваю.

— А из Академии Генштаба прислали.

Позже звоню начальнику кафедры авиации:

— Александр Петрович, это правда?

— А что я могу сделать? Приказали...

В общем, что самолет, что пушка — какая разница? Любят, ох как любят сухопутные командиры управлять и командовать авиацией.

Как в провалах памяти исчезли забытыми те жуткие дни сорок первого года, после которых весной и летом следующего Ставке пришлось прямо в ходе войны, чтоб развязать авиации руки, превращать ВВС фронтов в воздушные армии.

В 1955 году в боевой состав морской (палубной) авиации ВМС США начали поступать легендарные в каком-то смысле самолёты – палубные бомбардировщики Douglas A3D Skywarrior (небесный воин). Правда, в обиходе их так не называли.

Зато этот самолёт за свои огромные размеры (мы ещё к этому вернёмся) получил прозвище «кит» (whale). Так они и вошли в историю, как «Киты».

...

Однако в истории этих самолётов есть и такие факты, которые не то что отечественному читателю неизвестны, но и на Западе уже потихоньку начинают забываться. Есть смысл обратить внимание именно на них. Ведь узнать, какая на борту самолёта была радиолокационная станция можно за пять минут поиска. Мы же сосредоточимся на другом.

Не претендуя на полное раскрытие темы, вспомним некоторые малоизвестные моменты из истории этой машины.

А не слишком ли жирно было делать принципиально новый самолёт под корабли, часть которых (половину по факту) пришлось бы списывать раньше, чем новые «вертикалки» вылетали бы свой ресурс?

Як-41 превосходил старую дозвуковую вертикалку?

Ну да. Но победить в «свалке» «Фантом» или позже «Хорнет» он не смог бы.

Грубо говоря, он имел бы очень мало преимуществ перед Як-39 в воздушном бою. Просто потому, что разрыв между его лётно-техническими характеристиками и ТТХ самолётов противника по-прежнему оставался критическим, хотя и был меньше. Як-41, как ударная машина, тоже превосходил Як-38М, причём несоизмеримо. А гипотетический ударный вариант Як-39 с РЛС он превосходил бы, но куда менее.

При этом он был существенно дороже.

А самое главное – морская авиация его так и не получила. Вообще. Не успела.