Ниже рассматривается немецкая рота средних танков образца ноября 1941 года, или как ее называют немцы – mittlere Panzerkompanie, т. е. средняя танковая рота. Напомню, это период решающего наступления группы армий «Центр» на Москву.

Немецкая танковая рота 1941 года была в полтора раза сильнее советской. Для сравнения – советская танковая рота средних танков по штату имела 10 танков с десятью танковыми экипажами, причем командиры танковых взводов (по 3 танка во взводе), одновременно исполняли обязанности командиров танков. Командир роты имел свой собственный персональный танк, в котором он также являлся командиром этого танка. И больше ничего и никого. Считая, по пять человек экипажа на танк, получается, что в советской танковой роте на 10 танках 50 человек, а если по четыре, как это было в танках Т-34 первой половины войны, то уже 40 человек.

В рассматриваемой же немецкой танковой роте 14 средних танков и 5 легких. При этом в роте 144 человека.

Очень любопытна структура роты. В сравнении с советской у нее куда большая автономность, возможности самовосстановления как по личному составу, так и по технике. В ней вдвое больше офицеров (8 против 4 в советской). Фактически, в ней не три взвода, а четыре с половиной, хотя эти полтора взвода в штате так не называются. Два средних танка (полувзвод) и пять легких танков (взвод) сведены в так называемую группу управления (Gruppe Führer), представляющую собой своего рода резервный отряд командира роты. Кроме своего командирского среднего танка, у него еще один средний танк. А для командования легкими танками имеется еще один офицер. Это командир взвода легких танков, хотя его должность именуется «командир легких танков отделения управления» (Führer der Panzerkampfwagen II des Kp.Trupps). Вот эти полтора взвода командир роты использует как свой резерв в бою. Советскому же командиру танковой роты кроме как бросить в бой в качестве резерва свой командирский танк, нечего.

Нужно ли говорить о том, что в решающий момент резервные полтора взвода могут решить исход боя? Думаю, нет необходимости.

Вот и получается, что приравнивать советскую танковую роту к немецкой просто некорректно (а это делают сплошь и рядом). Даже если брать в расчет средние танки, то немецкая танковая рота в полтора раза сильнее советской. Равные силы получаются, если против двух немецких танковых рот действуют три советские, т. е. танковый батальон.

В немецкой танковой роте имеется очень любопытное подразделение, называемое «2-е отделение боевого обеспечения» (Gefechtstross II). Я бы его назвал взводом танковых экипажей. В этом отделении 4 унтер-офицера, имеющие квалификацию командиров танков и 13 солдат, имеющих квалификацию водителей танков, радистов и наводчиков орудий. Практически четыре танковых экипажа (без заряжающих). Таким образом, командир роты имеет запасных танкистов, которыми он может оперативно заменить выбывших из строя (убитых, раненых, заболевших, да и просто измотавшихся и обессилевших). Тем более, что в этом отделении есть два грузовика, один из которых для перевозки личного состава, второй для имущества. Да и если нет необходимости в пополнении боевых взводов, из этих людей можно назначать полевые караулы, чтобы дать возможность отдохнуть боевым экипажам, можно послать доставить пищу, поднести боеприпасы к танкам, горючее, вычистить и выверить вооружение танков. Да мало ли всяких вспомогательных дел в роте.

У нас все эти заботы целиком ложатся на боевые экипажи, поскольку в роте других людей просто нет. Нужно ли говорить о том, как это влияет на боеспособность танкистов.

Правда, стоит заметить, что этим в нашей армии достигалась экономия личного состава. Наше командование за счет этого могло создавать боевых подразделений больше, чем немецкое, в общем-то, при одинаковых людских ресурсах. А уж самих танков наша промышленность давала не сколько могла, а сколько требовалось. У немцев, наоборот. Не здесь ли кроются истоки стенаний немецких мемуаристов о «неисчислимых людских резервах Советов».

Для обеспечения жизнедеятельности немецкой роты в ней имеется «1-е отделение боевого обеспечения» (Gefechtstross I), возглавляемое старшиной роты, или как эта должность называется у немцев – гауптфельдвебель. Прежде всего, в этом отделении имеется грузовик для полевой кухни с двумя поварами и водителем. То есть горячая пища готовиться в роте и оперативно доставляется бойцам, что называется – «с пылу, с жару». В этом же отделении имеется унтер-офицер, специалист по радио. Он настраивает и делает мелкий ремонт танковых радиостанций. Четыре оружейных мастера устраняют мелкие неисправности вооружения, выверяют прицелы. Унтер-офицер медицинской службы, имеющий тяжелый мотоцикл с коляской и мотоциклист-санитар оказывают первую медицинскую помощь и эвакуацию раненых.

Всего же в этом отделении кроме двух мотоциклов и трех грузовиков (из которых два для подвоза горючего), имеется и легковой автомобиль для старшины роты. Он может оперативно решать все вопросы обеспечения экипажей, постоянно перемещаясь от роты в батальон и полковые тыловые службы.

И наконец, подразделение, которое лично мне портит настроение до крайности. Это ремонтное отделение (Kfz.Instandsetzungsgruppe). По сути дела, это настоящий танко-ремонтный взвод. В нем 17 специалистов ремонтников, оснащенных двумя мотоциклами с колясками, легковым автомобилем-мастерской, грузовиком с оборудованием, запасными частями, и двумя полугусеничными тягачами.

Не здесь ли кроется секрет того, что во время войны немцы все время теряли танков меньше, чем мы, и солидно меньше?

Цитата для сравнения. Это из докладной записки Особого отдела НКВД при штабе 1-й Ударной армии от 14 февраля 1942 года, которую капитан госбезопасности Брезгин отправил наркому НКВД:

«…Основными недочетами в использовании танков явились:

1. Отсутствие ремонтных средств для ремонта танков, вышедших из строя по техническим неисправностям и подбитых в бою. Так, например: до 16/01 42 г. в армии не было ни одной ремонтной бригады для восстановления танков, и полностью отсутствовали запасные части.

2. Отсутствие эвакуационных средств для эвакуации подбитых и аварийных танков, в результате чего:

а) застрявшие в болотах танки до сегодняшнего дня не вытащены по причине отсутствия тракторов…, когда как танки абсолютно исправны и могли бы участвовать в боях;

б) 33 машины, подбитые артогнем противника, и 42 машины, вышедшие из строя по техническим неисправностям, брошены экипажами в разных местах в районе действий армии неэвакуированными…».

А у немцев подбитые, поврежденные и неисправные танки могли быстро эвакуироваться силами самой роты, ее же силами восстанавливаться и вновь отправляться в бой. Выходит, чтобы немецкий танк считать уничтоженным, нужно, чтобы он полностью сгорел, взорвался или получил такие повреждения корпуса, что восстановить его невозможно.

У нас же достаточно, чтобы танк просто хорошо засел в болоте или чтобы у него отказала коробка передач, а то и просто кончилось бы горючее. Все, этот танк можно считать уничтоженным. Полбеды, если это случилось во время наступления и особисты в конце концов заставят разбазаренную технику все же собрать, и хотя бы силами армии или фронта отремонтировать. А если мы отходим? Не таким ли образом, мы потеряли в 41-м году до 14 тыс. танков (по немецким данным). И не отсюда ли взялись те полторы сотни советских танков, на которых потом красовались немецкие кресты и несколько десятков танков, переданных вермахтом своим союзникам (финнам, румынам)?

Не случайно же, когда наши военные историки хотят доказать, что немецкие танкисты не отличались выдающимися боевыми способностями, то легко и с документами в руках доказывают, например, что «…из 385 танков, которые имела советская 8-я дивизия к началу войны, в район контрудара к исходу 27 июня (1941)… прибыло только 65 танков. Большие потери были связаны с возникшими на марше техническими неисправностями и невозможностью их устранения. Не было ни запасных частей, ни ремонтных средств».

И если теперь сравнить советскую 8-ю танковую дивизию, встретившейся летом 1941-м в бою с немецкой 11-й танковой дивизии, то гитлеровские панцерзольдатен легко могут приписать себе 320 советских уничтоженных танка, хотя в действительности это жертвы собственных танкистов. Горько писать эти строки, но это так – для советских танков самым опасным противником были советские танкисты, а вовсе не панцерасы Гудериана.

Впрочем, насколько эффективно сражались советские танкисты, говорят вот эти строки из этого самого немецкого штата 1941 года:

«Вследствие нынешнего положения в роте только 2 взвода, имеют танки. Лишний личный состав откомандировывается в качестве инструкторов в батальоны пополнения. 3-й взвод организуется в роте при получении танков».

Расшифрую. К ноябрю 1941 года немецкое командование свои танковые роты в сравнении со штатом официально было вынуждено сократить на треть. Каждый третий немецкий танк к этому времени был уничтожен, да так, что в ближайшее время восполнить потери было просто нечем. И это при всех великолепных ремонтных возможностях! И при том, что все вышедшие из строя немецкие танки остаются на своей территории, тогда как советские даже при довольно мелких неисправностях или повреждениях очень часто оказывались потерянными безвозвратно, поскольку мы отступали.

Но каждая медаль имеет две стороны. Из 144 человек личного состава танковой роты 55 во время боя находятся в тылу. У командира роты все время болит голова за своих тыловиков. То есть рота слишком привязана к своему тылу. Если танки прорвались далеко вперед, то тыловые службы роты вынуждены пробиваться вперед по враждебной местности, в окружении враждебно настроенного местного населения и остатков разбитых советских частей. И коли каждая рота имеет такой тыл, то можно себе представить, какая дикая мешанина из машин, мотоциклов, повозок никем не направляемых и никем не организуемых, образовывалась позади боевых порядков танковых рот. Сами немецкие генералы в мемуарах не раз сетуют на трудность, а то и невозможность выдвинуть вперед резервы, сманеврировать силами по дорогам, забитым обозами подразделений, воюющих впереди.

Так что развитость ротного тылового обеспечения это одновременно и хорошо и плохо.

Армады больших и маленьких роботов громят других вражеских розовых роботов похожих на БМП-3 (на что намек?). Так видят войну будущего на IAV представители BAE Systems.