Странный подвиг героев Вестерплатте
Поскольку моё детство прошло с незабываемым фильмом «Четыре танкиста и собака», то к польской армии я всегда имел весьма положительное отношение. Да, собственно, и к самой Польше, и к полякам я отношусь хорошо. Я там жил, говорю на польском языке, у меня там много друзей.
Слово Вестерплатте я помню с детства. Правда, его значение я узнал уже позже, как и про события, связанные с ним в 1939 году. И прошло ещё немало лет, пока я не очутился в Гданьске и отправился на экскурсию на Вестерплатте. Честно говоря, тогда я особо не вникал в подробности тех событий, и знал лишь то, что это был самый героический подвиг польских солдат во Второй Мировой войне, которым поляки очень гордятся. И держали они на этом самом Вестерплатте (я тогда не знал, что это такое) оборону против немцев. Но, судя по тому, что отец Янека, командира танка «Рудый», остался жив, то, стало быть, погибли не все.
Первое, что меня поразило на Вестерплатте — это крохотные размеры всего этого места. Явно не наши масштабы.
Я вам польского экскурсовода пересказывать не буду, а сразу расскажу суть того, что там произошло.
Вестерплатте — небольшой полуостров в Гданьской бухте, у самого входа в порт. Сам Гданьск был вольным городом и находился под управлением Лиги Наций. В 1926 году на Вестерплатте был создан военный склад и там размещён польский гарнизон для охраны.
На 1-е сентября 1939 года гарнизон состоял из 205 человек, включая 5 офицеров, 7 гражданских чиновников и 18 вольнонаемных работников. На вооружении имелась одна 76-мм полевая пушка (русская трёхдюймовка обр. 1902 года), два 37-мм противотанковых орудия, четыре 81-мм миномёта, шестнадцать станковых и двадцать три ручных пулемёта.
Боевые действия немцы начали 1-го сентября. Согласно «официальной истории», броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» в 4:45 начал обстрел Вестерплатте.
Тут сразу как-то недоумение возникает некоторое. Учитывая, что общая площадь Вестерплатте составляла около 60 га, а длина границы по периметру — около 3,5 км, то десяток снарядов главного калибра с броненосца (каждый почти четверть тонны весом), не оставили бы в живых даже тараканов, и так перепахали местность, что едва ли было куда водить экскурсии. Орудия броненосца, как принято писать, сделали первые залпы Второй Мировой войны. Но мне кажется, что едва ли артиллеристы «Шлезвиг-Гольштейна» знали о своей высокой миссии. Скорее всего они просто воспользовались возможность пострелять боевыми, понимая, что их старому кораблю уже едва ли придется участвовать в сражениях.
После «обстрела», полуостров начали атаковать немецкие сухопутные части. Выглядит грозно, но никаких регулярных войск Вермахта в Данциге не было, было две полицейские роты. Ещё был батальон SS-Heimwehr Danzig, по сути — ополчение из местных жителей немецкой национальности. Всего около полутора тысяч человек, и даже было три австрийских бронемашины Steyr ADGZ, но реальной боевой силы не представляли и всех «подвигов» было в том, что они заняли здание почты.
Единственная более-менее боевая часть — это сводная рота моряков с броненосца «Шлезвиг-Гольштейн», численностью около сотни.
В официальных польских источниках подробно расписаны боевые действия каждого дня, причем у немцев показаны (как и положено) какие-то невероятные потери. На самом деле, моряки с броненосца потеряли до полутора десятка человек убитыми и ранеными. Были ли потери среди других подразделений неизвестно. Тем более, что не факт, что кто-то кроме моряков там вообще реально сражался с немецкой стороны.
Поскольку с польской стороны были потери, то уже на второй день вспыхнул бунт, который подавили, расстреляв четырёх солдат. Командир гарнизона майор Сухарский отдал приказ о капитуляции, но его заместитель отстранил Сухарского и сам принял командование. Какое-то время над крышей казармы даже висел белый флаг, но потом его сняли.
На четвертый день в гарнизоне стала ощущаться нехватка воды и пищи. Точнее остались лишь сухари и консервы, а это солдатам не нравилось. В результате майор Сухарский вновь вернулся к вопросу о капитуляции, причём часть офицеров его поддержала. Но решили продолжать сражаться.
Сражение это выглядело несколько своеобразно. Немцы пытались поджечь лес, который рос на полуострове и служил укрытием защитникам. Защитники же каждый день обсуждали вопрос о том, пора ли сдаваться или ещё подождать. Реальных перестрелок было немного и далеко не каждый день.
7-го сентября всё-таки решили капитулировать. В 10:15 над казармами вывешен белый флаг. Об этом решении сообщили маршалу Рыдз-Смиглы, который присвоил всем защитникам Вестерплатте высшие военные награды и очередные звания. На этом оборона Вестерплатте завершилась. Она продолжалась 173 часа 30 минут. Потери с польской стороны, по последним исследованиям, составили 15-20 убитых и 40-45 раненых. Правда, ещё были расстрелянные самими поляками солдаты, которые пытались бунтовать. Ещё были гражданские лица, которые в это число не включены.
Разумеется, экскурсовод нам рассказывал немного иначе: немцев на Вестерплатте наступали целые толпы, атаковали они и днём и ночью, а обстрелы происходили непрерывно.
Но дело не в этом.
Хорошо помню, что, когда экскурсовод дошёл до того момента, как гарнизон поднял белый флаг и показал фото польских солдат, сдающихся в плен (уж не знаю, немцы эти снимки делали или сами поляки на память фотографировались) на лицах всех окружавших меня людей (а все были из Советского Союза) появилось откровенное недоумение. Может быть, у кого-то возникли воспоминания про защитников Брестской крепости сразу?
Я вот сразу вспоминаю про командира небольшой крепости во времена Екатерины Великой. Который сдал превосходящим его в десятки раз врагам крепость, был выпущен с оружием и знаменами (то есть, на самых почетных условиях), и был приговорен к смерти за трусость.
Какие всё-таки разные в разных странах понятия о подвиге. Представьте себе, что описанные мною выше события на Вестерплатте произошли бы в нашей армии. Люди ведь бывают всякие и ситуации бывают всякие. Я совсем не хочу обвинять поляков этого маленького гарнизона, которые, оказавшись оторваны от всех, сражались в одиночку. Вопрос не в тех польских солдатах и их командирах.
Вопрос в том, если бы это случилось в нашей армии, как бы мы это оценили? Поставили бы памятник, стали бы водить туда экскурсии?
Ссылка
