Врач, спасавший жизни раненых в восточном Алеппо, рассказал в интервью Deutsche Welle ("Немецкая волна") о гуманитарной катастрофе в городе, а также о том, как изменился его коллега, ставший президентом Сирии.

Захер Сахлул - сирийско-американский врач-реаниматолог из Чикаго, член гуманитарной организации "Сирийско-американское медицинское общество" (SAMS). Он неоднократно приезжал в Сирию волонтером, чтобы помогать раненым в Алеппо и в других регионах страны, охваченной с 2011 года гражданской войной. В интервью DW он описал страдания гражданского населения в восточном Алеппо и рассказал, чего ждет от России.

DW: Вы несколько раз приезжали в восточный Алеппо, чтобы помогать раненым. Последний раз в июле этого года вместе с двумя другими врачами. По вашим словам, в осажденном городе оставалось не более 30 врачей на 300 тысяч населения. Как можно работать в этих условиях?
Захер Сахлул: Когда я уехал, условия были ужасными, но все же не были такими плохими, как сейчас, это было до начала блокады. Я посетил все семь госпиталей, они подверглись атакам с воздуха. Мы работали и жили под землей. Большинство из моих пациентов были мирные жители, женщины и дети, жертвы бочковых бомб. Я помню 5-летнего мальчика по имени Ахмад, которого вытащили из-под завалов дома, у него была тяжелая травма позвоночника и сильный ушиб легких. Мы пытались его реанимировать, эвакуировать его за пределы Алеппо мы не могли, потому что дорога была слишком опасной. Он умер на следующий день, после того как я уехал.

Я видел женщину, Фатиму, ей было 25 лет, она была на третьем месяце беременности. Фатима потеряла двоих детей во время двойных бомбардировок. Сначала сбрасывается первая партия бочковых бомб, а когда на место приезжают врачи скорой помощи и другие помощники, - вторая. Так она потеряла старшую дочь, 9 лет и младшую, которой было всего 3 года, от травм она потеряла и не родившегося ребенка. В живых остался только 7-летний сын.

Людям некуда уходить, они в ловушке, граница с Турцией закрыта. Это триста тысяч человек из полутора миллионов, живших там до кризиса. Из этих 300 тысяч порядка ста тысяч, согласно данным ООН, - дети, 150 тысяч - женщины.

- Похоже, что в скором времени восточный Алеппо сдастся под давлением сил президента Сирии Башара Асада и его союзников. Если это произойдет, что это будет означать с гуманитарной точки зрения?

- Да, были сообщения о том, что из восточного Алеппо ушли порядка 5 тысяч человек, кто-то отправился в кварталы, контролируемые войсками Асада, кто-то - в населенные пункты, контролируемые курдами. Если так пойдет дальше, то примерно половина населения восточного Алеппо его покинет. Они могут бежать или в руки Асада, или к курдам, больше некуда. Остальные останутся дома. Думаю, что дело кончится сотнями погибших. Только за последнюю неделю их число составило порядка пятисот, еще около тысячи получили ранения. Не осталось никаких возможностей для оказания медицинской помощи раненым.

Некоторые погибают из-за переохлаждения, одна из медсестер сообщила мне, что уже были такие случаи, потому что одеял не хватает. Ситуация ужасающая. И все будет только хуже, к несчастью. Я очень надеюсь, что Асад и его союзники смогут защитить гражданское население и медиков и обеспечить гуманитарной помощью людей внутри осажденного города. И давайте не будем забывать, что изгнание людей из их города - это этническая чистка (в восточном Алеппо живут преимущественно арабы-сунниты. - Ред.). Это уже происходило в других городах - в Дарайе, в старом центре Хомса. Это, конечно, военное преступление.

- Что сейчас можно сделать, чтобы спасти максимальное число жизней гражданских лиц?

- Блокада восточного Алеппо продолжается последние два с половиной месяца, туда не поступают еда, лекарства и топливо. Первое, что нужно, - это защита. Мы, как гуманитарная организация, просим защиты - прекратите бомбить школы, госпитали, гражданские кварталы. Это военное преступление, которое совершается ежедневно. Второе - уважение к медицинскому нейтралитету. Врачи и медсестры должны быть под защитой, когда они оказывают медицинскую помощь, даже если пострадавшие оказались вашими врагами. Это главное, что есть в Женевской конвенции. То, что происходит в Сирии, это нарушение Женевской конвенции и этики медицинской профессии. Третье, - доставить еду и лекарства.

- Но замминистра иностранных дел РФ заявил, что повстанцы использовали гражданских лиц и так называемые госпитали как живой щит, а медицинские учреждения не маркировали. Это правда?

- Все госпитали, которые работают в восточном Алеппо - те же самые, что работали там до начала кризиса. Все их знают, у всех есть их координаты, это не какие-то секретные больницы. Я думаю, что это неправда. Тот факт, что больницы подверглись бомбардировкам сил сирийского режима и России, что в 21-м веке медиков убивают за выполнение их долга - поразителен. За последние 144 дня, по подсчетам, в Сирии были совершены 143 атаки на медиков и медицинские учреждения. Правозащитники подсчитали, что в Сирии за время войны были убиты 730 врачей, 330 больниц были разрушены, в основном сирийскими самолетами, а с недавних пор - и российскими.

- Что вы знаете о том, как Россия помогает справиться с гуманитарным кризисом в Алеппо? Москва утверждает, что доставляет туда помощь.

- Но не в восточный Алеппо. Люди, с которыми я говорил, уверены, что их бомбят российские самолеты, они смотрят на Россию как на врага. Я видел сообщения о гуманитарных поставках в другие регионы, которые находятся под правительственным контролем. Всего, по данным ООН, в Сирии около миллиона человек оказались в осаде, прежде всего со стороны правительственных войск. Я надеюсь, что Россия, которая прекрасно осведомлена о ситуации на местах, окажет помощь именно тем, кто оказался в осаде.

- Вы сами обращались к российским властям с призывом оказать помощь и прекратить бомбардировки медицинских учреждений, так? Какой была их реакция?

- Да, конечно. Мы многократно встречались с российской делегацией в ООН. Мы просили помочь с оказанием медицинской помощи и предоставлением лекарств ряду осажденных регионов. И нам помогли в прошлом году в одном из населенных пунктов, который уже 4 года в состоянии осады, найдя лекарства для гемодиализа пациентов с почечными болезнями. Я надеюсь, что россияне окажут какое-то давление на свое правительство, потому что в восточном Алеппо 300 тысяч человек под бомбами, голодают. Это не террористы, а гражданские лица.

Российские власти должны быть в состоянии обеспечить их едой, лекарствами и прекратить бомбежки школ и госпиталей. Это военное преступление, которое не должна совершать такая страна, как Россия. В силу истории многие сирийцы в принципе смотрели на Россию как на друга. Будет трагедией, если такое отношение изменится только потому, что в данный момент Россия решила поддерживать Асада. России стоит смотреть на ситуацию в долгосрочной перспективе.

- Вы же лично знали Башара Асада - вы с ним учились, так? Он же не всегда был таким, как сейчас…

- Да, в этом есть какая-то ирония. Мы учились в одном медицинском институте, в Дамаске, 6 лет. Я даже встречался с ним три раза после того, как он стал президентом. Организация, в которой я работаю волонтером, Сирийско-американское медицинское общество, проводила конференции в Сирии. Он приглашал нас в президентский дворец, чтобы поговорить о будущем Сирии и так далее. Никто не ожидал, что он станет таким брутально жестоким, безжалостным.

Честно говоря, многие из нас считают его военным преступником, потому что он допустил убийства сотен тысяч и пытки тысяч человек, изгнание 12 миллионов сирийцев, разрушение исторических ценностей. Никто не ожидал от него такого: он был вполне приятным, а во время учебы - скромным человеком. Мы хорошо общались, когда он только стал президентом. Это несчастье, что все так обернулось.

- В 2012 году в одном из интервью вы сказали, что Асад неизбежно уйдет, и "это лишь вопрос времени". Но он все еще на посту. Что вы думаете об этом сейчас?

- Я думаю, что если международное сообщество и, прежде всего Россия, хотят создать стабильную, единую Сирию, в которую вернутся беженцы и которая начнет восстанавливаться с помощью сирийцев, живущих в стране и за ее пределами, то нам нужно искать компромисс без Асада во главе. Миллионы, которые убежали, не могут представить себе, что они вернутся под его руководство. Политический переходный этап - это предпосылка для восстановления страны. Асад может оставаться президентом сейчас или еще пару ближайших лет, но в конечном итоге ему надо будет уйти.