М. БАЧЕНИНА: С нами в студии журналист Константин Сёмин. Константин, вы для себя какие-то итоги года можете подвести?

К. СЁМИН: Я свои личные итоги не отделяю от итогов аудитории, что своей, что вашей – любой.

М. БАЧЕНИНА: Давайте проверим, совпадают они или нет.

К. СЁМИН: По крайней мере, я считаю, что то, что беспокоит людей, должно беспокоить любого журналиста тоже, следовательно, мои итоги никого не удивят. Это, в первую очередь, жестокий экономический кризис, который мы сейчас ощутили и, соответственно, возникшая уже в полный рост перед страной необходимость смены экономического уклада, экономического курса. В следующем году мы должны будем обязательно что-то с этим сделать, если мы рассчитываем сохранить свою самостоятельность в этом мире. Второе, безусловно, связано с Украиной и то, что не произошло никакой, анонсировавшейся многими, сдачи Донбасса, то, что по-прежнему живут и ЛНР, и ДНР, и сама идея Новороссии, хоть она и исчезла из медийного пространства, но она не испарилась.

М. БАЧЕНИНА: Мне кажется, она вернётся, дайте срок.

К. СЁМИН: Я уверен в этом. Хотя очень многие надеются, что в конце декабря будет передана граница и вновь продлят санкции, и так далее. Думаю, что и границу никто не передаст, и санкции продлят, то есть, всё будет сурово и жёстко, лучше не будет, но мы, конечно, оказались перед необходимостью делать для себя очень серьёзные выводы. Как раньше уже нельзя – это, наверное, главный вывод. Ну, и, безусловно, Сирия, наша решительная политика там.

М. БАЧЕНИНА: А вы за решительную политику?

К. СЁМИН: Вы знаете, я вижу смысл в том, что там происходит, для меня это не какая-то абстрактная война, как раньше, помните…

М. БАЧЕНИНА: Вы имеете в виду Афганистан?

К. СЁМИН: Даже не Афганистан, а любили вспоминать Гондурас, Сальвадор, что мы там забыли, где Гондурас, и где мы, потом оказалось, что если ты не занимаешься Гондурасом, Гондурас приходит на Донбасс, и там начинается то же самое, то же кровопролитие.

М. БАЧЕНИНА: То есть, здравый смысл там есть?

К. СЁМИН: Безусловно, нельзя было позволить сожрать Сирию, а главное, об этом нечасто говорят, но, без сомнения, сирийский театр военных действий – это, возможно, одна из последних возможностей для России продемонстрировать Западу, с чем Запад может столкнуться в случае прямой военной агрессии против нашей страны.

М. БАЧЕНИНА: Я вас немножко прерву в вашем хит-параде. Честно говоря, вы меня немножечко пугаете. Что значит последняя? А если бы не было такой возможности, то они бы совершенно разочаровались в нас как противниках?

К. СЁМИН: Я думаю, что наши так называемые международные партнёры не до конца представляют себе военно-технический потенциал. Скажем, пуск крылатых ракет из акватории Каспийского моря – это был очевидный сигнал никакой не исламской террористической организации. Получателем этого сигнала, безусловно, было НАТО, и этот сигнал был получен и принят.

М. БАЧЕНИНА: Тогда что вы скажете на то, что турецкий флот, который на Чёрном море, гораздо мощнее, чем наш, к сожалению? Пока ещё не догнали мы.

К. СЁМИН: Многим казалось до Каспийских пусков, что у нас вообще нет высокоточного оружия и, если оно есть, то летает на 300 км. Какой у нас флот, какая у нас армия …

М. БАЧЕНИНА: Всё меркнет рядом с этими пусками?

К. СЁМИН: Нет, не с пусками. Просто мы не до конца представляем себе реальную обстановку. Помните, каким сюрпризом была высадка вежливых людей в Крыму?

М. БАЧЕНИНА: Это вообще мало укладывалось в голове, потому что исторические прецеденты были так давно…

К. СЁМИН: Дело не в Крыме, а в том, как выглядит наша армия. Мы немножко удивились этому\. Мы вдруг поняли, что у нас есть оборонка, есть промышленность.

М. БАЧЕНИНА: У нас есть мозг.

К. СЁМИН: Да. Хотя, с другой стороны, я хотел бы сказать, что шапкозакидательство – это всегда вредно и опасно. История неоднократно преподносила нам суровые уроки.

М. БАЧЕНИНА: А почему вы сейчас об этом вспомнили?

К. СЁМИН: А потому что несмотря на все запуски, все бомбардировки и всё оружие, которым мы сверкнули, как мечом, извлечённым из ножен, экономическая ситуация в стране очень плохая, и в дурной экономике не может быть совершенной оборонки. Она не может существовать, как некий кристалл, как некий алмаз, окружённый разлагающейся материей. Поэтому мы, безусловно, уязвимы, и нет сомнения, что наши международные партнёры точно так же очень заботятся о своей оборонке. Мы сейчас закончили фильм на эту тему, и если бы им хотелось произвести впечатление, они бы тоже нашли, что запустить и что продемонстрировать. Поэтому до тех пор, пока в реальных боевых обстоятельствах эти технологии не прошли обкатку, мы не поймём, насколько боеспособна наша армия и насколько боеспособно наше оружие. Просто очень не хотелось бы, чтобы такие обстоятельства когда-нибудь сложились.

М. БАЧЕНИНА: Видите, возникают противоречия: и без наземной операции мы совершенно не испытаем, и не покажем, и не заявим?

К. СЁМИН: Нет, мы не испытывали, мы демонстрировали, что нам не надо войны, русские не хотят войны, не подходите. Это знаете, когда хулиган зажимает школьника где-то в углу, и школьник демонстрирует, что он может ударить. Он не хочет драки, он понимает, что силы неравны. Против нас 500 млн населения Евросоюза с гигантской экономикой, против нас 300 млн. Соединённых Штатов с гигантской военизированной экономикой, крупнейший оборонный бюджет 600 млрд. долларов в год, треть глобальных военных расходов.

М. БАЧЕНИНА: То есть, здесь не надо заниматься шапкозакидательством?

К. СЁМИН: В социальных сетях, в медийном пространстве мы часто слышим «медаль за город Вашингтон»…

М. БАЧЕНИНА: «Ноги в Ла-Манш»…

К. СЁМИН: Давайте. У нас было очень много таких шапкозакидательских выступлений в начале XX века перед Первой мировой, когда было принято решение о всеобщей мобилизации и война фактически началась, кричали женщины «ура» и в воздух чепчики бросали, всё закончилось кровью и катастрофическими последствиями, потому что экономика царской России не была готова к тем вызовам, которые стране в конечном счёте были брошены.

М. БАЧЕНИНА: Тогда такой вопрос. Очень часто от слушателей получаешь сообщения подобного рода: не время думать об этом, надо думать вот об этом. Мол, не время думать о внешней политике, расправьтесь со своими внутренними проблемами. Или: о чём они думают? О какой-то мелочи, когда вот такие проблемы. Как вы относитесь к тому, что нужно решать все проблемы разом или нужно выстраивать хит-парад проблем?

К. СЁМИН: Всё равно в любом случае необходимо отделять зёрна от плевел, находить какие-то приоритеты. Есть вещи сверхважные, есть менее важные, есть второстепенные. Это для любого человека, для любой семьи, для любой человеческой общности, для государства тем более справедливо.

М. БАЧЕНИНА: То есть, не летать в космос, покуда хлеб не заколосится?

К. СЁМИН: Вы имеете в виду, на что тратить и в какой степени оборонка сегодня важнее, чем колосящийся хлеб? Это известная логическая схема, которая часто применялась в конце 80-х: нам говорили, что гонка вооружений гробит советскую экономику, мы должны подумать о выпуске трусов, а не о выпуске ракет. В конечном счёте выяснилось, что после того как ты перестаешь выпускать ракеты, ты остаёшься без трусов, а иногда и без ног, а иногда и без головы. Поэтому без ракет, к сожалению, обойтись невозможно. Другое дело, что ракеты должны производиться в экономике, которая способна делать хоть что-то ещё. Необязательно iPhone, iPad, необязательно менять телефоны раз в сезон, не обязательно равняться в своём потреблении, в своих жизненных приоритетах на Запад. Мы никогда не сможем обеспечить себе такой уровень потребления, особенно в условиях, когда нас пытаются уничтожить. Но гарантировать себе обороноспособность и минимальный уровень, позволяющий сохранять человеческое достоинство в обществе, думать о развитии, о будущем детей, образовании и здравоохранении – всё это мы себе в состоянии сделать. Мы большая, крупнейшая в мире страна и по территории, и по возможностям, и по экономическим, по интеллектуальным возможностям, у нас практически безграничные ресурсы, то есть, для этого есть всё, кроме в достаточной степени политической воли и осознания того, что является главным, первостепенным. Мне бы очень хотелось, чтобы в следующем году это осознание пришло ко всем.

М. БАЧЕНИНА: Что делать вы уже сказали, а кто виноват?

К. СЁМИН: Кто виноват в том, что…?

М. БАЧЕНИНА: В том, что у нас всё есть, нам всего достаточно, и всё было бы, но вот пока всё так, как есть.

К. СЁМИН: С моей точки зрения, всё не так плохо и катастрофично, всё очень тревожно, и тревога – это, наверное, главная интонация, которую я сейчас пытаюсь донести. Кто виноват в том, что это именно так? Виноваты те, кто разрушал Советский Союз в 1991 году. Мы должны быть благодарны тем, кто создавал экономический потенциал и военно-промышленный потенциал страны в советские годы, потому что если бы этого не было, то у нас не было бы ни «СУ-34», ни «Тополя-М», ни «Тор-М1» - ничего из сегодняшних аббревиатур и названий, без которых невозможно представить нашу безопасность. Поэтому мы должны совершенно чётко для себя сформулировать, кто виноват в том, что система была разрушена, что нам были нанесены жесточайшие ранения, от которых мы не оправились до сих пор, и необходимо из этого сделать выводы. Виноватых нужно называть не для того, чтобы ткнуть в кого-то пальцем и покарать или заплевать, или заклеймить. Виноватых определить нужно для того, чтобы скорректировать направление дальнейшего движения. Мои либеральные оппоненты говорят о десталинизации. Она нужна не для того, чтобы Сталину стало плохо, Сталин давно уже не с нами, ему абсолютно всё равно, сколько музеев ГУЛАГа или десталинизаторских статей появится в России, ему плевать. За риторикой о десталинизации, десоветизации, которую проводят мои либеральные оппоненты, скрывается желание изменить, скорректировать курс в определённую сторону. Так же и я, когда я говорю о виноватых, я имею в виду не то, что мне хотелось бы видеть каких-то людей в расстрельном списке на Лубянке или в ГУЛАГе, хотя некоторые убеждены, что они этого достойны. Мне хотелось бы видеть курс, и экономический курс в первую очередь, скорректированный в той степени, которая позволила бы нам уцелеть.

М. БАЧЕНИНА: Этот год сделал наше общество более патриотичным? Сплотил народ со страной? И что для вас патриотизм, потому что, я думаю, вы слышали это сочетание «квасной диванный патриотизм»? Мне интересно ваше определение и какие-то ваши внутренние ощущения. Что это на самом деле?

К. СЁМИН: Патриотизм – это очень сложно исчисляемая категория, и когда начинаешь ей всё время тыкать в нос, она очень быстро девальвируется. Патриотизм – это не берёзка, не кусок родной земли, который ты держишь в зубах и ни за что никогда не разожмёшь. Патриотизм – это не осознание того, что ты лучше всех, а все остальные – ничто. Есть те, кто говорит, что Россия – всё, остальное – ничто. Это красивый лозунг, но я не согласен с ним, потому что Россия всегда была ценна тем, что она не видела себя как некая обособленная часть вселенной. Россия – это и есть вселенная, Россия – это всё, это не кусочек суши, пусть даже и одна шестая суши. Россия – это некий образ мышления и познания, некий образ отношения к действительности. Из этой действительности нельзя исключить какие-то элементы, которые являются не русскими, которые являются чужими для нас и далёкими. Русскому человеку интересно всё. Российскому человеку – как угодно это называйте. Поэтому патриотизм, мне кажется, в первую очередь – это верность гуманистической идее, которая для нашей страны всегда была родной, что ли, естественной, неважно говорим ли мы о русских классиках, русской литературе или о тех людях, которые создавали этот уникальный в человеческой истории экспериментальный проект под названием «Советский союз». Они мотивировались в конечном счёте одним и тем же – гуманистическим представлением о жизни, мыслью о том, что человек - это звучит гордо, и человеческий облик, человеческое предназначение своё человек потерять не должен. Вот что такое для меня патриотизм. Когда мы говорим, что дрались за свою землю, не было советской системы, не было идеологии, которая мотивировала бы людей на подвиги, это ложь, это лукавство, потому что как раз тогда люди бились за идею, они шли на смерть за идею, а не только за берёзку. Так вот, патриотизм – это шире, чем берёзка, это больше, чем берёзка, это общность берёзок, это вселенная берёзок, если хотите.

М. БАЧЕНИНА: Спасибо. Журналист Константин Сёмин рассказывал об итогах 2015 года.

К. СЁМИН: Спасибо вам.