Царь Иван сошел со своего места, приблизился к воеводе и посохом стал
пригребать угли.
- Скажешь?
Воротынский продолжал молчать. Грудь его с хрипом подымалась и
опускалась.
- Подсыпь-ка по сю сторону угольков, Сидорка!
Палач принес вторую жаровню и вывалил угли к другому боку боярина.
Задымилась сбитая на сторону седая борода воеводы. Михаил Иванович,
закрыв глаза, молчал, обезображенный, безразличный ко всему.
Князь снова видел татарских воинов. Они несметными рядами скакали на
низкорослых лошадях. Пыль, поднятая тысячами всадников, застилала глаза.
Воевода слышал дикий визг, воинственные крики... Но вот донеслись удары
большого крепостного барабана, тягучий призыв трубы, раскаты пушечных
залпов... Что это? Победа? Радость великая! Победные клики русских, они
все громче, ближе. Его окружают ратные друзья и товарищи. Всадники
приветствуют поднятыми на пики шлемами. Рядом скачет высокий, как башня,
Дмитрий Хворостинин. Его зычный голос слышен далеко вокруг. Князь Никита
Одоевский, Шуйский...
Большой серый жеребец воеводы легко несет его на врагов. Он поднял
меч... Но вдруг вражеский воин ударил коротким копьем в левый бок воеводы,
и острая, нестерпимая боль рванула сердце.
- Что скажешь?