перетянуто с ГСПО
Эд Мэйси (это псевдоним) – английский вертолетчик, пилот «Апача». В книге http://ebookstore.sony.com/ebook/edward … 0000159630 он рассказывает о своей второй командировке в Афганистан, в провинцию Гельменд, в 2006-2007 годах.
В ЖЖ появились уже от читавшись тезисные пересказы.
Что про сам Апач:
Основные отличия английского «Апача» МК1 от боинговского AH-64D:
– Двигатели «Роллс-Ройс» RTM 322, мощнее на 30%;
– Улучшенная противоракетная защита (см. далее);
– Складные лопасти винта;
– Радиостанции «Сатурн» с новыми алгоритмами шифрования;
– Новые двигатели НАР CRV7;
– Улучшенные системы диагностики неисправностей.
Главное – это двигатели, конечно.
Каждый английский «Апач» обошелся налогоплательщикам в 46 миллионов фунтов. (То есть, примерно, как пять Ми-28. Молодцы, что скажешь).
Пилотировать «Апач» исключительно тяжело. Главным образм, из-за дикой информационной нагрузки. (Это же отмечали и шведы, сравнивавшие его с Ми-28).
Ну и, разумеется, то, что уже отмечалось – по части монокля http://a-lamtyugov.livejournal.com/476759.html . Тем не менее, когда вы это освоите, то чувствуете, что больше не пристегнуты к «Апачу» – «Апач» пристегнут к вам.
Обслуживание «Апача» – задача непростая. Восемь «Апачей» требуют 18 четырехтонных грузовиков, 7 трейлеров, 5 топливозаправщиков, 3 вилочных автопогрузчика, 2 мотоцикла, 5 вэнов, восьмитонный грузовик и пожарную машину. (а как у нас?)
Каждый час полета «Апача» обходится в 20000 фунтов и требует 32 человеко-часа наземной работы. На каждого пилота приходится шесть высококвалифицированных наземных специалистов. (у нас тоже?)
Подготовка к взлету означает больше тысячи нажатий на разные кнопки. В общей сложности это занимает тридцать минут, двадцать две из которых вертолет стоит уже с работающими двигателями. Если очень торопиться, можно успеть за пятнадцать. Если попытаться еще быстрее, то что-то придется включать уже в воздухе – безо всякой уверенности, что заработает. При такой спешке можно, к примеру, лишиться зашифрованных радиоканалов или картинки с инфракрасной камеры. Для сравнения, «Чинук» готовится к взлету за пять минут.
Два многофункциональных дисплея могут переключиться в общей сложности на более чем 1500 страниц.
Встроенный чат на «Апаче» тоже есть. Можно передать сообщение длиной 176 символов. В основном, пилоты используют эту штуку для развлечения.
Обмен данными автоматизирован не полностью. Когда в ходе совместной операции вместо одного В-1 прилетел другой, не получивший координаты целей, то их пришлось зачитывать вслух по радио – 15 цифр географических координат плюс четыре цифры – высота.
Экипировка: в точности, как у пехотинца, но все вещи огнеупорные. Летных костюмов нет. Сбитый вертолетчик должен выглядеть, как пехотинец. Потому что.
Поверх формы надевается специальный жилет. Он пригоняется индивидуально, чтобы, в случае чего, препятствовать кровотечению и не дать кишкам выпасть наружу. А поверх жилета идет тяжелый кевларовый нагрудник – останавливает пулю калибра 7,62, выпущенную в упор. Неформально называется «яйцедав» – за ту его часть, которая своеобразным образом проходит между ног.
Личное оружие – пистолет и карабин SA80 (карабин вешается на специальные скобы в кабине). Сколько к чему брать боеприпасов, каждый решает сам.
И никаких документов, фотографий и знаков различия. А то, если вляпаешься, могут пообещать «позвонить другу в Лидском университете, чтобы он твоих детишек перед камерой нарезал, как ебаное салями». (Интересно, почему именно Лидский. Паршивое, наверное, местечко).
В отличие от «Кобры», четырехлопастный винт «Апача» вращается с вдвое меньшей скоростью – пять оборотов в секунду. И создает вдвое меньше шума. (У AH-1Z он уже тоже четырехлопастный).
Средний вылет длится три часа. Его сопровождают примерно шесть часов работы на земле: час на планирование и подготовку, двадцать минут на постановку задачи, полчаса на запуск и руление, сорок минут на дозаправку и перевооружение, еще полчаса на заполнение всех документов и три часа на разбор полета, с анализом видеозаписей и прочего. (то есть сейчас главнее не совершенствование ТТХ машин, а упрощение наземного обслуживания.)
Общее время в воздухе не должно превышать шести-семи часов в день. Потом люди начинают выдыхаться.
Дневная телекамера дает 127-кратное увеличение. Автомобильный номер можно прочитать с четырехкилометровой дистанции.
Талибы любят одеваться в черное. И это имеет смысл: в тени через черно-белую камеру такого сложнее заметить.
«Светится – значит, движется». Простое правило для распознавания «живых» целей через инфракрасную камеру.
Ночью, при помощи инфракрасной камеры можно различить человека с четырех километров. Кроме того, в инфракрасном диапазоне хорошо заметны пятна свежей крови – уже с километра.
В «зеленке» любой плотности инфракрасная камера отлично видит горячий миномет – его ствол выглядит, как прямоугольник соответствующих размеров. (Советские вертолетчики за такую возможность отдали бы не знаю сколько лет жизни, не считая души).
Афганцы, развернувшиеся по местности ночью в том, что сильно напоминает боевой порядок, несомненно, отрабатывают различные приемы атаки. Но если эти самые афганцы оставляют за собой источники тепла размером примерно в человеческий след, то они не отрабатывают приемы атаки, а вышли посрать. Потому что по ночам срать они ходят группой – поодиночке слишком уж стремно.
Если за вами охотится «Апач», то лучше не бегать. От вертолета вы вряд ли убежите, но зато, побегав, начнете светиться гораздо ярче – в вас станет легче попасть. (гыгыг, не бегайте от снайпера, умрёте выдохшимся ))))
Отличить живого от мертвого несложно. При температуре пять градусов по Цельсию труп остывает примерно за полчаса. Можно даже отличить легкораненого от тяжелораненого: если руки лежащего примерно того же оттенка, что и туловище, то он, скорее всего, не имеет серьезной кровопотери.
Противоракетная система засекает выпущенную ракету по ультрафиолетовой составляющей выхлопа. Дальше все происходит автоматически: отстреливаются дипольные отражатели или тепловые ловушки, а если у ракеты лазерное наведение (облучение лазером обнаруживается отдельной системой датчиков), то система предупреждения начинает выдавать серию команд на резкие маневры. Алгоритм, которым она руководствуется, составляя эту серию, строго засекречен. В теории, такая система позволяет уйти с малых на средние высоты, обезопасив себя от огня стрелкового оружия с земли. (Мэйси упоминает о многочисленных ложных срабатываниях системы).
Американские «Лонгбоу» летали без радара – американцы решили, что здесь это просто лишний вес. Но радар оказался очень полезен в навигационном режиме. На дисплее земля ниже вертолета изображается черной, земля не ниже ста футов под вертолетом – серой и земля выше (та, в которую врежешься) белой. С такой техникой можно летать в горах абсолютно вслепую.
Вооружение
Загрузка «Альфа» – только «Хеллфайры», загрузка «Браво» – только НАР, а по умолчанию идет «Чарли» – смесь того и другого.
Перевооружение «Апача» – это работа для восьмерых человек на полчаса. В хорошем темпе. (вроде у нас быстрее и солидно так)
Брать на себя управление пушкой может каждый из членов экипажа, предупредив об этом. Об открытии огня тоже обязательно надо предупреждать. Звук при стрельбе такой, будто по вертолету лупят кувалдой и напарник может решить, что стреляют в вас.
Из пушки вполне можно сделать прямое попадание в человека с дистанции в полтора километра.
Неуправляемая ракета подрывается на дистанции в 860 метров от вертолета. Дальше уже летят 80 вольфрамовых стреловидных поражающих элементов. Летят они на скорости выше 2М и улететь могут далеко. Прямого попадания в человека не требуется; каждый элемент создает скачок уплотнения, достаточно сильный для того, чтобы при пролете на четырехдюймовом расстоянии разорвать кожу и мышцы.
Даже с кумулятивной БЧ «Хеллфайр» – хорошее противопехотное оружие, мощное и исключительно точное. Если выпустить «Хеллфайр» по группе талибов (бывает, что из пушки или НАРами нельзя), то первые признаки, что там вообще кто-то был, начинаются метров через тридцать.
«Хеллфайр» можно загнать в вертикальную шахту. Надо с высоты в 3000 футов перейти в отвесное пике над шахтой, выпустить ракету, дождаться взрыва (вертолет к этому времени уже будет падать со скоростью узлов 150 и окажется на высоте в 750 футов), после чего плавно выйти из пике. (Мэйси один раз очень глухо упоминает о «Хеллфайре» с объемно-детонирующей БЧ, но если БЧ у вас кумулятивная, то приходится проделывать вот такие трюки).
Если вы вернулись с неизрасходованными ракетами, старший оружейник проест вам всю плешь. НАР и «Хеллфайры» можно возить на подвесках ограниченное время – их механизмы раскалибровываются от вибрации и их надо отправлять обратно на завод, что сопровождается писанием изрядной кучи бумажек. А если вы выпустите «Хеллфайр», то вам все равно проедят плешь – потому что вы выпустили тот, который можно было возить еще долго.
Пуск «Хеллфайра» делается немножко в сторону. «Хеллфайр» на старте не должен пройти перед линзой инфракрасной камеры, иначе его факел даст такую засветку, что оператор неминуемо потеряет цель.
Цель можно поменять за четыре секунды до попадания «Хеллфайра» – он успеет перенавестись. При залповом пуске – две ракеты по одному лучу с переносом на другую цель – работает тот же самый четырехсекундный интервал. (Вообще, Мэйси не упоминает ни об одном промахе «Хеллфайром»).
Наведение одним вертолетом «Хеллфайра», который выпустил другой вертолет – это вполне реально. Просто такая необходимость возникает очень редко.
Сначала никто не знал, что делать с «Апачами» – делали хоть что-нибудь. Но быстро выяснилось, что для непосредственной поддержки он куда лучше, чем «Харриер». Иногда все, что требовалось – просто появиться над полем боя.
Хороший пилот ударного вертолета – это, в первую очередь, хороший пехотинец. При непосредственной поддержке вертолетчик обязан уметь видеть ситуацию глазами людей на земле и в точности понимать, что именно им нужно.
Стрелять по безоружным нельзя. Даже если эти безоружные держат в руках портативную рацию, по которой корректируют минометный огонь
(Апологетам тезиса что война будет вестись по уставу, а не по графику вояжей политиков предлагается прослушать песню "Валенки" и не выё(ж)иваться. Думали будет вам артиллерия по всем правилам, полки ИБА и прочее вплоть до ТЯО как на учениях в СССР? Хрен вам а не нормальная поддержка, будете как и раньше "не поддаваться на провокации" и "заботиться чтобы не пострадало мирное население".)
Некоторые здания пушка не берет. Тогда один вертолет продолжает вести пушечный огонь, чтобы те, кто там спрятались, не выскочили, а второй укладывает куда надо «Хеллфайр». «Хеллфайр» разносит вдребезги почти что угодно. (Наверное, если только речь не идет о старых крепостях – тут в более выгодном положении были Ми-24, которые, не говоря худого слова, кидали бомбы-пятисотки).
Все раненые делятся на четыре категории, означающие приоритет эвакуации: Т1 – все очень плохо, нужно лететь немедленно, Т2 – нужно лететь, пока он не стал Т1, Т3 – как правило, ходячий раненый и Т4 – можно не торопиться, это убитый.
Обратный отсчет звучит так: «Пять… три, два один, ноль». Слово «четыре» заменяется паузой – чтобы дать кому-нибудь возможность в последний момент все отменить.
За базой ведется постоянное наблюдение: кто и в каком направлении вылетел. Наблюдатели дают нападающим талибам точный хронометраж: когда надо прекратить атаку и начать смываться. Мораль: не летать по ночам с включенными огнями и, уходя от базы, взять какой-нибудь другой курс. Пролетев несколько километров, можно, наконец, направиться, куда надо. Все это очень раздражает. А что делать.
У талибов были очки ночного видения. Поставлял их, наверное, Иран.
Необнаружимой дистанцией до цели считаются четыре километра; с такого расстояния шум винтов не слышен. Отворот надо выполнять очень плавно – при резком вираже винт «Апача» начинает издавать громкие хлопки и их-то услышат точно.
Удары синхронизируются с точностью до нескольких секунд: В-1 проходит бомбами («Сброс, двадцать шесть секунд до попадания») , а «Апачи» появившись точно в момент, когда ни взрывы, ни обломки не могут их достать, добивают всех, кто остался. Бомба может падать долго – секунд пятьдесят.
При работе в паре вертолеты чередуют атаки. Развернуться к противнику хвостами одновременно – вернейший способ спровоцировать на себя огонь с земли.
Что хорошо с ПЗРК – со временем у них разряжаются источники питания. В особенности это относится к «Стингерам». Работающий ПЗРК – это предмет роскоши для Талибана. С ними мало кто хотел торговать, очень уж неприятные личности.
Если вы видите, что дымный шлейф изгибается, значит это ПЗРК. Спиральный шлейф светло-серого дыма указывает на "Стрелу".
Хуже всего, если пробьют гидросистему. Рабочая жидкость ОЧЕНЬ горюча, а циркулирует под таким давлением, что внутривертолетный огнемет почти гарантирован.
В случае сбития и вынужденной посадки от «Апача» надо было мотать немедленно. Даже не уничтожая секретную аппаратуру. Этим займется кто-нибудь еще – скажем, применив хорошую управляемую бомбу.
Напевать «Полет валькирий», глядя, как все горит и взрывается – это нормально, это бывает.
1 и 3 - Мангуста, 2 - Тигр.
