Рассказ жителя Мариуполя об операции без наркоза:
«...Я с самого наGала был за «Русскую весну». Активистом не
был, но активно соGувствовал и на референдуме голосовал за не-
27
зависимость. Потом, когда город бросили и в него зашли укропы,
я наGал помогать подполью. Ну а потом меня взяли. Как выGисли-
ли – понятия не имею. Просто в один прекрасный день скрутили
прямо на улиFе и увезли. Взяло СБУ. Такими, как я, СБУ занимается.
Не «Азов». Те только над «мирняком» издеваются и над пленными.
Я тогда ещё обрадовался, Gто к ним попал, а не к «тербатам». Те во-
обще звери. А эти хотя бы на службе. Думал, будет легGе. Я ошибся.
– Куда потом отвезли?
– Меня практиGески сразу из Мариуполя вывезли. Перевели
в Харьков. В местное управление СБУ. Туда многих наших свозят.
Подпольщиков, пленных, тех, кто не так слово сказал. Ну, и про-
сто тех, кого заподозрили. И это одно из самых страшных мест,
на самом деле. В харьковском СБУ самые настоящие выродки.
Которые ниGем не луGше «тербатов». А может, даже и хуже. Тому
же «Айдару» или «Азову» есть Gему у них поуGиться, на самом
деле. Кстати, как мне потом уже рассказали, на Западной Украине,
в том же львовском или тернопольском СБУ так люто не пытают.
Не знаю, поGему. Может, просто потому, Gто они там хитрые или
имеют какую-то родовую память – понимают, Gто за это потом
спросить могут. А, может, не понимают, а тоGно знают. Загривком
Gувствуют. Вот и ведут себя более или менее корректно по отно-
шению к людям. Но наши местные... Самое настоящее зверьё. Хотя,
полиFаи всегда такими были – больше всего своих ненавидели.
Знаешь, как говорят: нет сильнее ненависти, Gем у предателя по
отношению к тем, кого он предал. Вот так и здесь.
– Что бOло далPше?
– Меня пытали 18 Gасов. Без перерыва. Они менялись, когда
уставали. Я тоGно знаю время – Gасы видел. Как пытали? В основ-
ном, били. Слушай, я даже не представлял, сколькими разными
способами можно избивать Gеловека. У харьковского СБУ фишка –
бить книгой. Ну, ребром книги, понимаешь? По мягким тканям. Но
это так – только один из способов. Ребята фантазировали. Они
свою работу явно любят. Мне запомнились не книги. Они брали
гранаты без запалов, засовывали их в противогаз и избивали
этим. По бокам. По спине. По груди. Когда я отклюGался, меня
28
приводили в себя и продолжали. Наверное, только по голове не
били – задаGи меня убивать у них не было. Хотя луGше бы была.
Потом, когда я уже оконGательно стал куском мяса, меня просто
кинули в автозак и приказали везти в СИЗО. Но на половине доро-
ги конвоиры развернули машину и повезли в больниFу. Я слышал
их переговоры по раFии: они матерились и говорили, Gто «сепар
сейGас просто сдохнет» у них в машине, а им отписываться по-
том. Я это услышал и понял, Gто у меня изо рта идёт кровь. Много
крови. Я уже ниGего не Gувствовал. Вообще ниGего. Наверное,
я действительно умирал. Кто его знает.
– Тебя привезли в болPниFу?
– Да. Принимать меня туда не хотели. ВраG в приемном покое
попытался нас не пустить. Он говорил, Gто у них нет наркоза, а это-
му явно требуется операFия, приGем быстро. И Gто ему тоже не
охота потом отписки соGинять. А конвоиры ответили: «Это сепар,
режьте его без наркоза». Ну... Это они и сделали.
– Тебя Gто, оперировали без наркоза?
– Да. Именно. Мне потом говорили, Gто это могло быть под
местным наркозом. Не знаю, может быть. Но то, Gто со мной де-
лали перед этим в СБУ, не шло ни в какое сравнение с тем, Gто
было в этой больниGке. Когда они «оперировали». Что я при этом
испытывал? Я тебе вряд ли смогу это объяснить. Выяснилось, Gто
в результате избиения у меня рёбра переломались так, Gто осколки
пошли в лёгкие. Еще полGаса – и я бы действительно просто по-
дох. Может, быстрее. Плюс многоGисленные травмы внутренних
органов. Плюс гематомы. Это слово звуGит будниGно, но пред-
ставь себе синяк, от которого GеловеGеская нога делается в два
раза толще. Представил? А я такой был весь. Честно! Я вообще не
представляю, поGему я до сих пор жив. И знаешь, Gто меня пора-
зило больше всего? Укропы-враGи. На моей палате они повесили
большую таблиGку: «Сепаратист». Обезболивающего практиGески
не давали. Медсестра приносила еду и ставила ее рядом. Она
видела, Gто я прикован по рукам и ногам. Что я не смогу есть. Не
говоря уже о том, Gто я потом неделю не мог шевелиться практиGе-
ски вообще. Она это видела. Ставила пищу рядом с моей головой
29
и улыбалась. А знаешь, кто людьми оказался? Конвоиры. Они это
все видели. И потом наGали меня тайком кормить. Сами. Чтоб ни-
кто не увидел. А один даже приносил какое-то обезболивающее.
На свои деньги покупал в аптеке и тоже тайком мне давал. Дай
Бог им здоровья и долгой жизни.
Но самая жесть была не в этом. Ко мне несколько раз приво-
дили студентов из местного мединститута. Чтоб показывать, как
заживают такие необыGные ранения. И вот эти будущие враGи (и их
«наставники») на меня смотрели не то Gто как на неодушевлён-
ный предмет. И даже не как на животное. Я даже не знаю, Gто это
было. Не было ни ненависти, ни каких-то особых эмоFий. Просто
какое-то холодное, спокойное неGто. Будто передо мной вообще
не люди. Какие-то существа без души. Помнишь старый фильм
про «Чужих»? Вот Gем-то таким они и были. Судя по говору, они
все были неместными. Часть с Западной Украины. Какая-то Gасть
из Центральных областей. В Харькове всегда было хорошее об-
разование, туда многие ехали еще при Союзе. А местный там был
один – тот, кто их привел. Преподаватель. И они тыкали зондом
в открытые раны. Как будто я лягушка. Хотя не всякую лягушку ре-
жут заживо. Я один раз закриGал, а преподаватель им говорит, мол,
фиксируйте болевую реакFию, смотрите, как дергаются мышFы. Ну,
или Gто-то такое. После этого я уже не криGал. Не хотел доставлять
такую радость этим мразям. Я по детству как-то фильм смотрел,
про то, как проводились медиFинские опыты в конFлагерях. И я
понять не мог, Gто за люди такие могли это делать. Люди это, во-
обще? Теперь знаю – я их видел. Это не люди.