Президент Владимир Путин предложил вернуться к традиционной модели подготовки специалистов сроком пять-шесть лет.

«Предлагаю вернуться к базовой для нашей страны системе образования и вернуть специалитет со сроком обучения от четырех до шести лет. Для отдельных специальностей можно будет продлить обучение. Аспирантура будет выделена в отдельный блок»,— предложил Владимир Путин во время послания Федеральному собранию.

Сейчас начальным этапом академической квалификации в России является бакалавриат, традиционный для участвующих в Болонском процессе стран. 6 июня 2022 года в Минобрнауки объявили об исключении всех российских вузов из Болонского процесса.

Послание президента Федеральному Собранию было выстроено вокруг специальной военной операции, и на это нанизывались темы социальной политики, экономики и всего прочего. Многие меры поддержки были обещаны бедным слоям населения, семьям с детьми, бизнесу, отдельные меры, которых не было ранее, были обозначены для сотрудников оборонно-промышленного комплекса — например, для них теперь будет строиться отдельное арендное жилье, оплату которого частично будет покрывать бюджет. Но несмотря на размашистые финансовые штрихи по всем сферам и отраслям, в итоге все свелось к тому же, что и раньше: приватизацию поругали, но пересматривать не будут; олигархов, выводящих миллиарды за границу, поругали, но принуждать ни к чему не будут; в целом рыночные принципы остаются во главе угла, а экономические ведомства хорошо работают, по крайней мере, если исходить из того, что могло быть и хуже.

Почему у нас не меняется экономическая модель и что главным было в послании с экономической точки зрения — своим мнением об этом с Накануне.RU поделился депутат Госдумы, член комитета по бюджету и налогам Денис Парфенов.

— В послании президента для вас было что-то новое, неожиданное?

— В целом вся логика послания строилась вокруг СВО и всего, что с нею связано, это было ожидаемо. В экономическом смысле мне лично было понятно, что никаких радикальных изменений в структуре экономики и принципах ее функционирования не будет, но было любопытно, на чем все-таки будут сделаны акценты.

Вот что мы увидели: была повторена уже неоднократно звучавшая в разных выступлениях клятва приверженности принципам свободного рынка, немного пожурили олигархию и призвали ее, наконец, хотя бы сейчас что-то вкладывать в Россию, развитие производства.

Но, честно говоря, я думаю, что эти увещевания мало чем закончатся, точно так же, как мало чем закончились увещевания о смене юрисдикции и возвращении в налоговую резидентуру нашей страны. Не думаю, что уговоры в состоянии на что-либо повлиять.

— А что касается социально-экономических изменений? Там было что-то значимое?

— Любопытно было услышать, что будет ряд отдельных социальных инициатив, я думаю, это всегда приветствуется, другое дело, что их масштаб остается весьма ограниченным. Да, может быть, неплохо, что расширили действие материнского капитала, неплохо, что МРОТ будет повышаться, но объем этого повышения невелик. Если мы предлагали и 30 тыс., и 35 тыс. руб. сделать минимальными, чтобы хоть как-то подтянуть финансовое состояние граждан, то здесь даже до 20 тыс. пока не дотягивает с учетом еще и повышения в будущем году. Это довольно скромные цифры.

Ну и в целом мы видим, что главный вывод — все остается в экономическом смысле по-прежнему, ничего радикально не меняется.

— Что касается арендного жилья для сотрудников ОПК — а не лучше ли было бы сделать, например, ипотеку под 0% или какие-то другие меры, но которые бы позволили владеть жильем, а не арендовать?

— В принципе как некая мера для обеспечения жизни промышленного пролетариата, как я понимаю, в первую очередь именно для работников предприятий ОПК, это неплохо. Другое дело, что это именно "неплохо" — ровно настолько, насколько это возможно в нынешней структуре экономики. Тот же Советский Союз мог совершенно спокойно выделять работникам жилье через 3-5 лет в зависимости от отраслей, человек проработает и у него фактически своя квартира. Сейчас ничего подобного нет и быть не может в условиях капитализма. Очевидно, что сейчас это либо ипотека, но, опять же, условия далеко не всегда посильны для работников, либо вот такая старая-новая форма в виде арендного жилья. Ну, посмотрим, какова будет цена, какие условия, может быть, будет заложена возможность какого-то долговременного владения, многое будет зависеть от конкретики — что там приготовит правительство, когда речь пойдет о конкретных законодательных инициативах. Пока как некая промежуточная мера между ипотекой и возведением жилья за счет предприятия, может быть, и сгодится.

— Владимир Путин заявил, что "благодаря сильному платежному балансу нам не приходится занимать деньги за рубежом, кланяться, клянчить", но ведь недавно почти тем же самым правительство занималось в отношении олигархов?

— С платежным балансом все сложно — с одной стороны, поступления идут, но с другой стороны идет и совершенно бешенный отток — за прошлый год порядка $250 млрд. И если бы были предприняты действия, чтобы эти деньги оставить в стране и направить на то же самое развитие, я думаю, это было бы гораздо полезнее. Но этого не происходит. То есть отдельные меры ограниченного действия применяются для поддержки промышленности, бизнеса, работающего в этой сфере — это неплохо. Но очевидно, что этого недостаточно в нынешней обстановке.

— Президент заявил, что изменение структуры экономики — это жизненная необходимость. Кажется, мы это слышим не первый раз, но пока заявления остаются только заявлениями?

— Пока да. Я все-таки не увидел ни одной именно фундаментальной меры, которая затрагивала бы самые корневые основы: нет разговора о пересмотре — я уж не говорю о полном, но хотя бы частичном пересмотре — вопросов, связанных с отношениями собственности, например. Вопросы управления экономикой так же ставятся в абсолютно прежнем ключе — нет разговора о хоть сколько-нибудь серьезном планировании, речь идет о неких индикативных показателях, об ориентирах. Это лучше, чем ничего, даже такое планирование лучше, чем его полное отсутствие, но стратегического планирования "всерьез" до сих пор, к сожалению, мы не наблюдаем.

Поэтому заявления достаточно громкие, но они пока конкретным набором мероприятий именно такого серьезного характера не подкреплены — все-таки большинство мер остаются крайне ограниченного действия и принципиально на ситуацию не влияют.

https://www.nakanune.ru/articles/120383/

Итак, советские либералы из «Иудейской партии» (а также сочувствующие ей), на волне «дела Эйхмана» и раскрутки темы Холокоста, продолжают своё активное участие в этом процессе. В 1961 году поэт Евгений Евтушенко (Гангнус), находясь в Киеве, пишет свою поэму «Бабий Яр», а композитор Дмитрий Шостакович  сочиняет на её основе симфонию (на волне этих событий композитор познакомится с еврейкой Ириной Супинской и женится на ней). Впервые эта поэма была напечатана в «Литературной газете» 19 сентября 1961 года и вокруг неё тут же разгорелась жаркая дискуссия. Противники поэмы из «Русской партии» обвинили автора в том, что он выпячивает трагедию евреев на фоне других жертв нацизма. Вспомним, в этом же обвиняла Галича и его пьесу «Матросская тишина» инструктор ЦК КПСС Соколова в 1958 году. В «Литературной газете» появляется статья Дмитрия Старикова, где он, сравнивая стихи И.Эренбурга и Е.Евтушенко, обвинял последнего в отсутствии интернационализма. Илья Эренбург прислал в редакцию протест против некорректных сравнений, но ЦК КПСС запретил публиковать его письмо. На основе этого в еврейской среде снова широко идут разговоры о том, что «Старая площадь – это средоточие антисемитов». Вот тогда-то А.Галич и берётся снова за гитару и начинает сочинять социальные песни. Причём на том этапе он делает это не один, а в тандеме со сценаристом Геннадием Шпаликовым (написал сценарий фильма «Я шагаю по Москве») – русским, которого объединяет с евреями общая нелюбовь к ортодоксам со Старой площади. В 1961 году на свет появляются несколько их песен, среди которых особенно популярны были две: «Слава героям» и «За семью заборами». В первой (коротенькой) речь шла о неком маршале и его лошади, причём оба были больны: у лошади была грудная жаба, у маршала – рак. Финал у песни был грустный: «Хоть лошадь та давным-давно издохла,/А маршала сгноили в Соловках». Короче, песня обыгрывала ещё одну модную в 1961 году тему (именно тогда состоялся ХХII съезд КПСС и тело Сталина вынесли из Мавзолея) – о сталинских репрессиях.
Вторая песня была намного длиннее первой и бичевала партноменклатуру, среди которых было много сталинистов. Именно их «Иудейская партия» чаще всего обвиняла в антисемитизме – в том, что они осуществили разгром Еврейского Антифашистского комитета (1948), разоблачили «антисионистский заговор» в МГБ (1951), затеяли «дело врачей» (1953) и т. д. По мнению авторов песни, эти «сталинские соколы» живут за семью заборами и ведут себя аморально: 
«…За семью заборами,/За семью запорами/Сталинские соколы/Кушают шашлык!/А ночами, а ночами/Для ответственных людей,/Для высокого начальства/Крутят фильмы про блядей…».
Остаться незамеченной со стороны властей такая песня не могла.

2.
С Галичем и Шпаликовым встретились чекисты из 5-го отдела (идеология) 2-го управления (контрразведка) КГБ СССР и предупредили: мол, ещё одна такая песня и вам несдобровать. После этого тандем Галич – Шпаликов распался. Шпаликов взялся за написание сценария «Я шагаю по Москве», а Галич согласился сотрудничать с КГБ по творческой части – написал сценарий «Государственный преступник», где речь шла о поимке полицая, который в годы войны служил у фашистов. По сути, обоих власти попросту «купили», предоставив им высокооплачиваемую работу, чтобы они не «мутили воду» своими песнями. Правда, если Шпаликов нашёл себе пристанище в столице (на «Мосфильме»), то Галичу пришлось поехать в Ленинград (на «Ленфильм»), поскольку московское начальство не хотело, чтобы он работал на местных киностудиях. Галича «пригрело» 1-е творческое объединение, которым руководил еврей Григорий Козинцев. Тот считался одним из лидеров либерал-евреев в кинематографе и тоже, как и Галич, не любил Советскую власть. За «Ленфильмом» приглядывало местное УКГБ, которое в те годы возглавлял Василий Шумилов – бывший «комсомолец» (глава Ленинградского обкома ВЛКСМ в 1954-1958) и выдвиженец А.Шелепина. Тот самый Шумилов, который предоставил «крышу» ленинградским бардам, создав клуб «Восток». Эта «крыша» была и «колпаком», который помогал держать бардов под контролем, активно агентуря в их среде.   
Если русский Г.Шпаликов с тех пор перестанет «мутить воду» и серьёзных проблем с властями иметь не будет, то еврей А.Галич наоборот – предпочтёт вернуться к социальной песне. А всё потому, что еврейская среда (протестная по своей сути) его попросту не отпустит. Где бы он не появлялся, от него будут требовать прежде всего исполнения песен. Причём именно протестных, поскольку простенькую и вполне себе лояльную «Леночку» слушать уже не хотели – еврейская среда к тому времени сильно радикализировалась на фоне того, что происходило внутри страны и в мире в целом. И Галич, одной рукой кропая (1963) по заданию КГБ сценарий «Государственного преступника», другой рукой кропал протестные песни, которые стал исполнять на квартирах своих друзей, в основном – евреев (у того же Козинцева, Аграновского и т. д.).             
Интересно посмотреть, какие темы тогда разрабатывал в своих песнях Галич. Во-первых, это лагерная тема, которая в годы хрущёвской «оттепели» (или «слякоти») была очень популярна в кругах интеллигенции, в том числе и еврейской. Хотя евреи, как писал в своих трудах А.Солженицын, в лагерях устраивались лучше остальных. Как написал он в своём двухтомнике «200 лет вместе»: «В лагерях, где я сидел, евреям жилось легче, чем остальным». И далее: «Да, конечно, я знал и таких евреев, кто нёс тяготы общих работ… Например, генетик Владимир Эфроимсон. В Джезказгане было немало евреев-москвичей, и они хорошо устраивались, а Эфроимсон хотел развеять недоброжелательство к евреям, которое естественно возникало. И как же бригада оценила его поведение? – «Да он просто выродок еврейского народа: разве настоящий еврей будет тачку катать?». Смеялись над ним и евреи придурки. Так же и в том же положении оценен был и Яков Давыдович Гродзенский, вкалывающий на общих: «Да разве он еврей?»…».
Но Галич (и другие) об этом, естественно, в своих песнях не пели. Галич пел о страданиях, на которые была падка чуткая интеллигентская публика. Так, в песне «Облака», например, сообщалось: «Я подковой вмёрз в санный след,/В лёд, что я кайлом ковырял!/Ведь недаром я двадцать лет/Протрубил по тем лагерям…».
Кстати, на лагерную (блатную) тему «подсел» тогда и В.Высоцкий, который именно с неё и начал свой путь в бардовской песне. А как же иначе, если он был полуевреем и просто не мог не отвечать на запросы тогдашней публики? Тем более, что лагерная тема тогда считалась протестной: во-первых, потому, что бросала вызов приглаженной советской эстраде, во-вторых – на исходе хрущёвской «оттепели» в СМИ лагерную тему уже активно не педалировали, поэтому на неё и возник спрос в интеллигентских кругах. Эта тема позволяла либеральной интеллигенции держать народ в нужном «тонусе» – постоянно напоминать ему о