Россия требует от США прекратить вооружать Украину, угрожая в противном случае "непредсказуемыми последствиями". Об этом говорится в официальной дипломатической ноте из Москвы

Мем «хохлы потопили «Москву», независимо от того, что там на самом деле случилось, шикарен тем, что создаёт психологический эффект катастрофы там, где её фактически нет. В рациональном плане потеря крейсера «Москва» в военной кампании ничего не меняет: контроль воздушного пространства под Одессой в случае нужды обеспечивается комплексом мер ПВО намного лучше, чем с престарелого крейсера, у которого, как выясняется, то самое ПВО было довольно древним и даже к обороне самого себя очень неспособным.

Но в психологическом плане мы получили инфоповод, в соответствии с математической «Теорией катастроф» толкающий существующую систему управления к непрерывной перестройке. Война вскрыла такое количество застарелых пороков, которых не трогали именно потому, что не хотели конфликтов в группах элиты, что впору вспомнить тезис из запрещённой либералами политэкономии о том, как производственные отношения сдерживают развитие производительных сил. Тех самых сил, которые за 8 лет оказались так и не готовы к импортозамещению в отраслях от оплодотворения свиней и посева картошки до микроэлектроники и программирования.

Причём, не готовы не фатально, а по-идиотски: им от перестройки экономики на мобилизационный уклад до налаживания семеноводства и импортозамещения в авиации нужно 2 года. То есть 25 лет они работали, и им теперь 2 года не захватает до того, чтобы пришить последнюю пуговицу на шинель последнего солдата. Как бедному жениться, так и ночь коротка. О том, что все 25 лет они кричали, что производить не надо, мы всё купим, они не вспоминают, как в доме повешенного о верёвке.

Ощущение катастрофы от потопления старого крейсера так мощно толкает систему управления к радикальной перестройке, что можно говорить о некой точке бифуркации. Дорога ложка к обеду. Потопи мы крейсер раньше, хотя бы чтобы столкнуть проблему с места, никто бы и не почесался. Но сейчас, в совокупности всех прочих проблем, это в самый раз. Военного вреда никакого, но те, кто кричит о том, что до конца войны состав правительства трогать не нужно, теряют аргументы. Едва ли мы взяли бы Берлин в 45-м, если бы войну продолжали вести Мехлис, Павлов, Ворошилов, Будённый и Тимошенко, а в МИДе главой оставался бы Литвинов. 

Любая изначально идеальная на момент создания организация однажды нуждается в коренной перестройке. В нашем случае уже новых лиц в правительстве мало. Нужно изменение производительных сил, сейчас неспособных к равному технологическому противостоянию с главным противником – НАТО. Не тот уровень экономики объясняется не тем уровнем управления.

А проблемы управления – это те самые производственные отношения. Элитный консенсус. Та часть элиты, что убеждает президента, что не они лично, а весь народ не вынесет снижения уровня потребления – хотя в этом потреблении процентов 60 совершенно излишне и его исчезновение ничего, кроме здоровья нации, не принесёт. И всё это сохраняет в военное время структуру управления мирного времени. Мешает концентрации власти в руках центра.

Но новые проблемы не решаются старыми методами. Теория катастроф говорит о том, что в критических ситуациях нужны упрощённые системы управления. Мирные системы сложны, они тонко настроены на балансировку общественных интересов. Сложные системы в кризисной ситуации ломаются и ведут к катастрофе. И такие катастрофы всегда застают управленцев врасплох.

Случай с крейсером «Москва» — это та самая иллюзия катастрофы, заставляющая принимать реальные меры. И проблема даже не в том, как оказался старый и почти слепой крейсер без прикрытия в районе, где у него не было адекватных задач, но были реальные риски, и как разведка ВМФ всё это прошляпила. Здесь не козлов отпущения искать надо, а делать системные выводы. Мы вошли в войну с НАТО. Теперь без роспуска России на 7-11 отдельных государств «договориться» не получится.

То есть придётся через «не хочу» и «не могу» делать то, что надо. Повод появился. Спасибо, что пока без реальной катастрофы. В следующий раз, если не сделать выводы, всё может кончиться намного печальнее.