О ходе и «подводных камнях» изменений пенсионного законодательства, а также о практике их осуществления «Инвест-Форсайту» рассказала известный экономист и государственный деятель, министр труда и социального развития РФ в 1998 г., депутат Госдумы I–VI созывов, руководитель фракции «Партия Роста» в Законодательном собрании Санкт-Петербурга с 2016 г., профессор, доктор экономических наук Оксана Дмитриева.
— Без малого три года, как в стране стартовала пенсионная реформа, хотя к ее важности общественное мнение готовилось по меньшей мере лет десять. Как вы оцениваете ее предварительные итоги и можно ли квалифицировать преобразования именно как реформу?
— Конечно, это никакая не пенсионная реформа. Давайте сначала вспомним, как реформаторы либерального толка, те же, например, Алексей Кудрин, Сергей Гуриев, да практически вся Высшая школа экономики, твердили с упорством, достойным лучшего применения, что ключ не только к социальному, но и к экономическому подъему заключается в повышении пенсионного возраста. Они рассматривали меру не только в социальном аспекте, но как некий драйвер экономического роста. Между тем уже на стадии инициативы в их построениях было совершенно непонятно, как соотносятся между собой экономический рост и пенсионная реформа, по сути, сводящаяся к одному только повышению возраста выхода на пенсию. Такое ощущение, что мнимая взаимосвязь фигурировала в виде речевого модуля, этакого клише, которое постоянно ими повторялось.
Позже начали обосновывать предложения тем, что надо увеличить сам размер пенсий: дескать, сами они настолько малы, их никак нельзя повысить, не подняв возраст выхода на пенсию. В итоге никакого повышения пенсий не произошло. Более того, коэффициент замещения продолжал только падать. Никакого фискального эффекта и, соответственно, экономии для бюджета выбранная мера не принесла, так как вполне вероятный вследствие данного нововведения социальный взрыв сразу стали пытаться загасить тем, что предложили разные формы обучения для т.н. предпенсионеров, различные варианты досрочного выхода на пенсию для определенных категорий населения. Граждане, замечу, сами стали чаще так или иначе пробовать выходить на пенсию — по инвалидности, например. Опять же, разработчиками «реформы» в полной мере не учитывалось, что потребуются дополнительные средства, чтобы службы занятости работали с новой теперь для них категорией людей.
— На этапе обсуждения под фейерверки чемпионата по футболу была обещана прибавка в сумму 1 тысяча рублей в год — но о ней, кажется, уже не вспоминают.
— В среднем по стране повышение пенсий, конечно же, есть — на 5%. Всё зависит от размера пенсии. Если мы, например, говорим о пенсии в 20 тысяч рублей при полном стаже и максимальном коэффициенте, прибавка и будет в пределах 1 тыс. рублей. Здесь ее надо обязательно учитывать в виде индексации, обусловленной годовой инфляцией. Но перед нами тот случай, когда индексация — меньше инфляции: должной компенсации не происходит. Особенно инфляционные показатели дали о себе знать в прошлый, пандемический год — в первую очередь по продовольственной группе товаров и тарифам. Поэтому реального повышения пенсий не было.
Если же говорить об экономическом росте, я не думаю, что логика наших либеральных горе-реформаторов была проработана до такой стадии, что они посчитали возможным приступить к снижению налогов, а также социальных взносов за счет экономии пенсионных трат. Ведь этого тоже не произошло. По сути, не случилось ничего, что хотя бы отдаленным образом подтвердило связь между пенсионной реформой и экономическим ростом.
— А теперь, если возвращаться к основным необходимым предпосылкам повышения пенсионного возраста, нельзя не признать, что этот шаг должен опираться на следующие основания: демографические, социальные и экономические. Последние рассчитаны, понятно, на получение определённой бюджетной экономии. Но в нашем случае она просто призрачная и останется таковой даже в перспективе.
По поводу демографии. Пенсионные реформаторы рассуждали на тему, что повысилась продолжительность жизни россиян. Должна отметить, что до пандемии она действительно приближалась к отметке 73,5 лет. Но она повысилась в сопоставлении с тем спадом, который у нас был в 90-х гг. При этом она существенно не увеличилась в сравнении с тем периодом, когда, собственно, утверждалась вся нынешняя пенсионная система, включая и сам возраст выхода, и основные социальные гарантии. Речь идет о конце 50-х — начале 60 гг.
Говорить же о том, что до того в нашей стране действовала завершенная пенсионная система, не приходится, потому что колхозники, например, в СССР, пенсию не получали вплоть до начала 60-х годов. Тогда в России продолжительность жизни в среднем равнялась 69,5 лет. Так что это было время, когда мы действительно могли гордиться успехами не только в освоении космоса и научно-техническом прогрессе, но и в социальном развитии. Действительно, мало кто смог представить в 1945 году, что спустя 15 лет после войны продолжительность жизни в стране приблизится к семидесяти годам: на тот период она была даже выше, чем в Великобритании, Германии и многих других европейских странах. Это — убедительный показатель эффективной работы советского здравоохранения, отечественной социальной защиты в целом, знак социального оптимизма, я бы сказала. И это на фоне того, что западные страны тоже пережили Вторую мировую войну, также были разорены; но так, как пострадал Советский Союз, с таким количеством человеческих жертв и таким объемом разрушений… Другой такой страны, как вы понимаете, не было.
Если следовать логике сегодняшних пенсионных реформаторов, демографические мотиваторы вырисовываются следующие — люди выходят на пенсию, то есть удаляются из социума, а потом еще «долго на этой пенсии живут, а потому давайте-ка увеличим им пенсионный возраст». Но все дело в том, что как раз эти основания в настоящее время никак не просматриваются. Особенно по продолжительности жизни мужчин в РФ. На данный момент продолжительность жизни составляет 71,5 год: она снизилась на целых 2 года — всего лишь за год. Это свидетельствует, что наметившаяся позитивная тенденция оказалась очень неустойчивой.
Кстати, еще в 2019 году — обратите внимание, до пандемии! — средняя продолжительность жизни уже начала снижаться. Но даже если считать, что она находилась на уровне 73 лет, она все равно увеличилась лишь на 3 года — фактически за 60 лет. А в других странах, в которых также шла бурная дискуссия о пенсионном возрасте, за тот же срок она возросла на 20–25 лет. Это принципиальная разница.
Но даже, представим себе, если бы наличествовали демографические основания, должны быть еще основания социальные — с точки зрения рынка труда. В европейских странах если и давали о себе знать демографические факторы увеличения пенсионного возраста, то социальных оснований — даже там — не было. Потому в Европе люди массово выходили на митинги и демонстрации — не только пожилые, но и находящиеся в трудоспособном возрасте, которые понимали, что дальнейшее закрепление за старшими возрастными группами рабочих мест автоматически ведет к усилению молодежной безработицы. Абсурдность ситуации: специалистов старших возрастных групп, которые хотят уйти на заслуженный отдых, заставляют работать; а молодые вынуждены отправляться на биржу труда.
В Российской Федерации складывается аналогичное положение, хотя данные по безработице у нас традиционно ниже. Любая попытка закрепить на рабочем месте возрастного работника порождает не только дополнительные проблемы для молодых по их трудоустройству, но и для работодателя, который слышит от государства: а вы их теперь переучивайте, переобучайте! Очевидно, что трудовые навыки 60-летних могут не соответствовать потребностям предпринимателей, но от них требуют удерживать рабочие места за предпенсионерами и нести финансовую нагрузку по их дополнительной адаптации к новым условиям.
— Почему-то совсем не берется в расчет, что это затратно, «ненужный груз» для человека, считающего деньги; а во-вторых, не факт, что это окажется в итоге эффективным…
— Да это же тоже абсурд! Если человек в возрасте обладает востребованными профессиональными качествами, он и так продолжит работать, все будет замечательно. Но войдите в положение работодателя, который думает, естественно, об отдаче своего бизнеса: кого он предпочтет обучать, молодого или уже человека в возрасте? Конечно, выберет молодого. Вот я как человек с огромным стажем руководителя точно знаю: если приходит тот, кто относится к старшей возрастной группе, и его квалификация, его навыки в принципе отвечают тому, что мне требуется, он будет прекрасным работником. Надо отметить, кстати, и свои плюсы, которые не всегда, но нередко свойственны возрастным сотрудникам (тем, чей опыт ценен для работодателя): они менее взыскательны, более дисциплинированны, не склонны к изменению рабочего места и поиску большего заработка. Но если им нужно освоить что-то принципиально новое, это им удается, как правило, гораздо тяжелее, нежели молодому специалисту. Поэтому у молодого куда больше шансов и в замещении вакансии, и в быстроте вхождения в свои трудовые обязанности, во многом еще и по той причине, что у молодых работников намного успешнее проявляется такое качество, как обучаемость.
— Оксана Генриховна, каково ваше мнение о законе, принятом в «общем пакете» реформы, запрещающем увольнять так называемых предпенсионеров?
— Он всё из этой же серии. С одной стороны, мы вынуждаем «предпенсионеров» работать, закрывая глаза на то, что нет рабочих мест, как и востребованных трудовых навыков, а подчас уже и просто здоровья у этой категории. А с другой, пытаемся чисто административными способами компенсировать отрицательный эффект от принятого решения.
— Апологеты пенсионных преобразований в качестве «сражающего наповал» довода приводят данные, что пункт о возрастном пороге для выхода на пенсию обозначен был очень давно, несколько десятилетий назад, потому-де эти нормативы устарели. Но тогда нужно ревизовать и многие другие социальные завоевания, также добытые «давно»: и 8-часовой рабочий день, и запрет детского труда, и трудовые преференции для женщин… Пенсионная тема к тому же всё время осложняется малопонятной для обывателя перманентно идущей заморозкой накопительного компонента.
— Когда в начале нулевых годов принималась первая пенсионная реформа, в течение которого и вводился данный накопительный элемент (напомню, Михаил Зурабов являлся в то время главой Пенсионного фонда РФ), правящее парламентское большинство было за этот вариант. Выдвигались аргументы, что если не пойти на нововведение, пенсионная система будет обречена на коллапс, банкротство, потому что происходит старение населения; нужно, чтобы на пенсию накапливали во время работы. Ведь система до зурабовской новации 2002 года функционировала на основе т.н. договора поколений, по принципу «всё, что собираем с взносов ныне работающих, отдаем на пенсии нынешним пенсионерам», а когда придет время платить пенсии нынешним работающим, им будут выплачивать пенсии из взносов будущих поколений. Схема работала.
При переходе к накопительной пенсионной системе создается т.н. эффект двойного бремени, который длится 30 лет, когда нужно накапливать пенсию будущим пенсионерам и одновременно отчислять взносы на пенсию нынешним. То есть часть взносов должна идти на пенсии нынешних пенсионеров (страховая составляющая 16% из 22%), а другая часть (6% накопительная) — фактически финансовым посредникам, которые начинают ее накапливать и якобы куда-то инвестировать. При этом широко декларировалось, что на момент выхода на пенсию деньги обязательно вернутся едва ли не в кратно увеличенном объеме.
По факту переход к частично накопительной системе породил, во-первых, дефицит Пенсионного фонда, поскольку часть средств отвлекалась от выплаты текущих пенсий; во-вторых, для будущих пенсионеров накопительная часть обесценивалась, а частично вообще терялась. Я как экономист подготовила большую исследовательскую работу, моя научная группа составила разные математические модели, в которых доказывалось даже теоретически, что национальная система, основанная на страховании, на договоре поколений, заведомо более эффективная и справедливая, чем накопительная. А то, что мы получили с накопительным проектом, предстало, увы, аферой чистой воды.
За 12-летний период (с 2002 по 2014 гг.) аккумулирования средств на этот накопительный компонент собрано около 2 трлн рублей. А окончательное решение по дальнейшему движению этой громадной суммы, как видим, до сих пор не принято. Периодически принимается решение об очередной заморозке пенсионных накоплений, то есть приостановлении перечисления взносов на накопительную часть пенсий то на один год, то на два. В последнем законе отчисления на накопительный элемент приостанавливаются до 2024 года. Это означает, что в течение 10 лет отчисления на накопительную пенсию фактически не производятся. И нет ответа на вопрос, а что стало с теми средствами, которые были собраны с 2002 по 2014 гг. Я даже не знаю, получал ли кто-нибудь из этой накопительной части регулярных ежемесячных выплат. В лучшем случае эти вложения тем, кто уже вышел на пенсию, выдают единовременно, однако не в индексированном размере в соответствии с курсом инфляции, а столько, сколько было перечислено.
— Есть ли выход из тупика?
— Выходом, по моему мнению, было бы честное и открытое признание того, что вся идея «успешно» провалилась. Прежде всего потому что для нынешних пенсионеров она создает дефицит в Пенсионном фонде, по той простой причине, что значительная доля отчислений идет не в ПФР, а утекает, по сути, непонятно куда. И в плане перспектив накопительный компонент также ничего не дает будущим пенсионерам, потому что просто будут потеряны все сегодня накапливаемые взносы (по тому же сценарию, как куда-то «растворилось» множество негосударственных пенсионных фондов), а уцелевшая часть обесценится.
— Есть ли какая корреляция между многолетними неурядицами с накопительным механизмом и непопулярным решением по повышению возрастного пенсионного порога?
— Самая прямая. Ведь сам, собственно, сюжет с повышением пенсионного возраста и возник частично из-за того, что в ПФР стал ощутимым дефицит средств — он-то как раз и был обусловлен запуском накопительного элемента. А финансовые посредники намерены были во что бы то ни стало его сохранить — для своих целей. На публику же неоднократно и громко было заявлено: повышение пенсионного возраста неизбежно. А «в скобках» прочитывалось — так как без этого шага будет дефицит ПФР и невозможность сохранить «накопительный элемент».
— Много претензий высказывается, и не первый год, по поводу самого ПФР. Припоминают и офисы-дворцы в бедных регионах, и непрозрачность работы. Звучат даже предложения вообще его ликвидировать или кардинально реорганизовать…
— Президент недавно говорил о целесообразности сформировать социальное казначейство. Но Пенсионный фонд в принципе — то же казначейство, так как большинство социальных выплат, а не только выплата пенсий, осуществляется через него. Это единственная федеральная структура, в компетенции которой находятся операции учета и доведения до граждан различных выплат: ветеранам и инвалидам, материнский капитал и т.д. Многие, кстати, региональные пособия и выплаты, не будем упускать из внимания, также проходят через ПФР.
Мне пока не совсем понятно (если казначейство появится), как два ведомства, схожие друг с другом по функционалу, будут взаимодействовать. Было бы логично, с моей точки зрения, если б казначейство создавалось не отдельно, а на базе ПФР. Не исключаю, эта структура задумана как некое современное подразделение с целью приведения структур фонда к стандартам цифровизации.
Но ПФР на данный момент — держатель всех баз данных по пенсиям и пенсионерам, настоящим и будущим. Также в ПФР налажен личный прием граждан, а сами отделения Пенсионного фонда созданы по территориальному принципу. То есть мы имеем дело с полномасштабным социальным министерством федерального подчинения, куда в начале 2000-х годов было передано большинство функций районных отделов социальной обеспечения.
Вспомните, еще в 90-е годы (и раньше) учет всех пенсионных прав проходил в памятных всем нам собесах (отделах социального обеспечения), которые существовали с 20–30-х гг. прошлого века. Инициатива отобрать эти функции у собесов и создать новое социальное ведомство — Пенсионный фонд с тысячами отделений по всей стране — часть зурабовской пенсионной реформы 2002 года. Сейчас же создавать еще одну структуру и затевать очередную передачу пенсионных дел, систему персонифицированного учета и т.д. было бы неправильно. Хотя по прозрачности работы Пенсионного фонда, по финансовой дисциплине в нем, разумеется, претензии могут быть обоснованными. Этим и надо заниматься.
https://www.if24.ru/oksana-dmitrieva-pensia-reformy/
:
