Однако то, что иностранные субмарины постоянно ведут наблюдение за действиями наших кораблей особенно в местах боевой подготовки известно всем, из телевизионных репортажей, газетных, журнальных, Интернет публикаций, это доказывают и периодические столкновения подводных лодок, вблизи наших границ, а иногда в наших территориальных водах. Можно предположить, что и наши подлодки проводят подобные наблюдения во время военно – морских маневров «наших зарубежных партнеров», несомненно об этом было известно и г. Попову. И вполне логично было бы на его должности предположить, что выход наших кораблей на учения «притянет» к себе иностранные подлодки.
Поэтому было совершенно необходимо, для обеспечения безопасности учений, и противодействия ведению разведки, провести на полигоне предварительные противолодочные мероприятия, задействовав для этого противолодочные корабли и противолодочную авиацию, и вытеснить за пределы района учений обнаруженные субмарины. (Возможно кто-то прочитав эти строки возразит: «Как их вытеснить-то, чем?». Любая подводная лодка поняв, что она обнаружена сама постарается немедленно покинуть данный район).
Благодаря такому бездействию буквально «толпа» (две американских и одна английская) иностранных субмарин «шастала» под носом командующего Северного флота (Адмирал Попов во время учений находился на крейсере «Петр Великий»), а он «не сном не духом», да оно и лучше, меньше знаешь крепче спишь.
Правда среди всей пустой шумихи нашлись умные люди которые задавали вопрос г. Попову – Почему Северный флот не провел перед учениями противолодочной операции по очищению района от иностранных подводных лодок?
На него командующий Северным флотом адмирал Попов ответил: «Да, я мог их обнаружить, но у меня нет топлива, чтобы выйти в море, организовать поисковую операцию и вытеснить иностранные подводные лодки туда, где они должны находиться!».

На первый взгляд звучит правдиво, но только на первый, на противолодочную операцию топлива нет, а на учения есть, на сопровождения крейсера «Петр Великий» двумя противолодочными кораблями, было, и для того чтобы собрать над погибшем «Курском» почти весь Северный флот (более 30 кораблей) топливо тоже нашлось, и поднять в воздух противолодочные самолеты чтобы они зафиксировали отход неизвестной субмарины опять топливо нашлось, а выполнить необходимые мероприятия у командующего флотом адмирала Попова топлива не нашлось.

Возникает законный вопрос к уважаемому флотоводцу, если нет средств для обеспечение безопасности запланированных учений, зачем проводить такие учения, рискуя жизнью и здоровьем сотен людей, а то, что риск был существенный подтверждается и предыдущими столкновениями подводных лодок (Всего за последние 33 года насчитывается 21 случай столкновения наших и американских подводных лодок. В подавляющем большинстве случаев эти столкновения происходили по вине американцев и вблизи наших берегов) и вероятно, гибелью АПЛ «Курск».
Напрашивается естественный вывод - главной причиной гибели АПЛ «Курск» явилось не выполнение необходимых мероприятий по созданию безопасных условий плавания в отдельно взятом районе, и ответственность за несоблюдения мер безопасности, и соответственно, ответственность за гибель «Курска» полностью лежит на командующим (в настоящее время бывшим) Северным флотом, адмирале Попове.

Говоря о причастности ИПЛ к катастрофе АПЛ «Курск» адмирал Попов вероятно опирался на данные полученные при обследовании дна в районе катастрофы где было обнаружено две аномалии.
Но сейчас всем известно, что ИПЛ было три, и мало того нам известны их название и национальная принадлежность. Возникает вопрос откуда нам стало известно, что АПЛ было три («Мемфис» и «Толедо» ВМС США и «Сплендид» Великобритании) если корабли Северного флота их не обнаружили?
Ответ однозначный: от наших американских партнеров, т.е. если бы они не рассказали никто до сих пор так и не знал бы о данном факте.
И на вопрос адмирала Попова обращенный к своим подчиненным: А, шо там, около нашей лодки валяется, может быть еще лодка чья нибудь?
Те бы задумчиво почесав затылок, отвечали: А, хрен его знает товарищ адмирал.

В мирное время (т.е. не встречая никакого силового противодействия), в условиях мелководного полигона, наши корабли не смогли обнаружить три иностранные АПЛ. Если бы «в те поры была война» мы бы однозначно потеряли и командующего СФ и флагманский крейсер и все корабли сопровождения (Кто то может со мной не согласиться и сказать: «Ну ведь это только учения. Вот будет война тогда будем воевать как надо».
Не будем воевать как надо, будем воевать как научились, по другому не умеем, и научить по другому, быстро, будет некому, а через некоторое время и некого будет учить).
Да нам и войны не надо, сами утопнем от бардака, не компетенции, руководимые «мирными флотоводцами».
Обычные российские граждане свято верящие заявления о том, что наш флот «стоит на страже» и, что «любимый город может спать спокойно» и не подозревают, что наш флот, наша национальная гордость, на содержание которого идут огромные средства, не может не то, что страну защитить, сам себя не способен защитить, какой он защитник если даже на учебном, мелководном полигоне не в состоянии ИПЛ засечь.
Зато у нас все высокие флотские чины в полной мере получают от государства, т.е. по сути от всех нас, добропорядочных налогоплательщиков, высокое денежное довольствие, квартиры и прочие льготы, возникает вопрос – За что?

А самое главное в опровержении версии столкновения является то, что наши торпеды не могут взрываться при столкновении лодки с другим кораблем, льдиной, при навале на причал, посадке на мель и в других случаях физического контакта торпедного аппарата с препятствием, поскольку имеют не менее четырех ступеней предохранения, срабатывающих от разных датчиков и в строго определенной последовательности, достичь которую при случайном столкновении просто невозможно.
Эти вопросы следовало бы знать профессионалам, а не вводить в заблуждение обывателей и не пугать наших партнеров подобными заявлениям и о технических характеристиках нашего оружия.
Теперь что касается преднамеренной атаки торпедным оружием нашей лодки. Отдельные крупные начальники говорят о том, что, обнаружив приготовление нашей торпеды к выстрелу (по данным гидроакустики), у командира американской лодки не выдержали нервы, и он упредил нашу лодку в применении торпед. Чем можно возразить на данную фантастику?
Во-первых, наша подводная лодка находилась на перископной глубине, а, как известно, перископные атаки не выполняются на нашем флоте со времен Великой Отечественной войны. Кроме того, выполняя перископную атаку, командир АПРК „Курск“ сразу же, еще до стрельбы, обрекал свой корабль на снижение оценки за боевое упражнение, поскольку атака в этом случае выполнялась бы нескрытно (см. руководящие документы по оценке торпедных стрельб). Я знаю, что Геннадий Петрович Лячин был умный и грамотный командир и никогда не позволил бы себе такой глупости.
Да, действительно, американские подводники ведут упрямые, настойчивые, иногда наглые действия по вскрытию особо охраняемых тактикотехнических характеристик приготовления к боевому применению нашего как торпедного, так и, особенно, ракетного оружия, впрочем, как и наши подводники. Но подобная разведка всегда ведется с соблюдением повышенных мер безопасности, а в данном случае американцам достоверно было известно о проводимых нами учениях с применением практического оружия (мы сами давали оповещение о закрытии районов учения).
Кроме того, я уверен, что подобные сведения о наших тридцатилетней давности торпедах они имели значительно раньше, то есть рисковать своим кораблем и кораблем партнера ради получения сомнительной информации было бы просто неразумно.
В моей практике было два случая, когда нашим подводникам при проведении практических стрельб приходилось применять оружие по американским подводным лодкам, но несмотря на это американские моряки в ответных действиях никогда не позволяли себе подобного поведения, о котором говорят сегодня досужие эксперты.
Первый раз это было на Тихоокеанском флоте, когда мы выполняли практическую торпедную стрельбу по своей лодке-цели. После получения приказания из-за технических причин подводная лодка-цель не сумела погрузиться, а стреляющая лодка погрузилась первой. Обнаружив подводную лодку-цель, наша лодка атаковала ее с применением практической торпеды.
Мы наблюдали наведение торпеды на цель, которая с обнаружением залпа увеличила ход и стала интенсивно уклоняться. Только после всплытия мы узнали, что наша лодка-цель не погружалась, а после разоружения торпеды был установлен факт не только ее наведения, но и неоднократного срабатывания неконтактного взрывателя. Ясно, что мы стреляли по иностранной лодке, и к чести ее командира надо признать, что он действовал хладнокровно и грамотно с соблюдением международных правил плавания. А это было в разгар „холодной войны“, когда ответный залп можно было бы убедительно обосновать, но американцы этого не допустили.
Второй случай произошел уже в 1990-х годах при утилизации наших новейших баллистических ракет методом отстрела со стратегической подводной лодки. Несмотря на оповещения об этих действиях и приглашение наблюдателей из Соединенных Штатов Америки, американцы для записи шумовых характеристик при подготовке и проведении стрельбы послали свою подводную лодку, которая была обнаружена нашими силами, но попытки вытеснить ее из района стрельб результатов не дали.
Тогда было принято решение произвести глубинное бомбометание. И только после этого американская подводная лодка вышла из запретного района, но при этом не применила в ответных действиях своего оружия. Так что американцы очень пунктуально выполняют международные соглашения по безопасности плавания

Примерно так, видимо, обстоят дела у современного человечества. Надо ли говорить, что такая схема спасения абсолютно не направлена на выживание как можно большего числа людей с тонущего корабля? Для спасения людей с аварийных плавсредств существуют мудрые инструкции, но главная задача — воплотить их в жизнь…