Заметка от ополченца с позывным "Патрик"
"Проведя несколько дней в России, в кругу семьи, я буквально истосковался по нашей фронтовой службе. По пьянящему ощущению опасности и всплескам адреналина, по радости удачного выстрела и ловкого избежания смерти. По всему тому, что совершенно отсутствует в мирной обывательской жизни.
Еще совсем, казалось бы, недавно я не был таким. Да, я был уверен, что смогу стать воином, смогу найти себя в этой жестокой стихии, но и понятия не имел, и представить не мог, каково это на самом деле. И не было бы удивительным, если бы в самом начале пути животный страх оказался сильнее, если бы недели под землей и изнуряющие ночные дозоры окончательно развеяли романтические стремления, если бы грохот взрывов и визг пуль заставили меня убежать в свой прежний дремотный мир. Но этого не случилось. Может быть я и не отличаюсь героическим бесстрашием и стальной волей, но мне хватило простой безысходности и ослиного упрямства, что бы преодолеть все эти барьеры, распробовать вкус войны и понять: это моё.
Поэтому, едва приехав в Донецк, в авральном режиме снарядившись и погрузившись в миниавтобус, я ощутил настоящую эйфорию. Такую, словно в далеком детстве, когда услышав последний звонок, ты выбегаешь из дверей школы, а впереди у тебя целое бесконечное лето, полное приключений, игр и путешествий.
Парни, сидящие со мной в тесном и душном салоне машины устало дремали, задумчиво и грустно смотрели на отблески покидаемого города. А я улыбался, глядя на них, на их лица, ставшие уже дорогими, и хотелось с каждым поделиться своей радостью.
В каком-то поселке остановились, высыпали наружу, чтобы перекурить. В камуфляже, разгрузках с магазинами и рукоятками страшных оплотовских ножей, мы выглялели так, словно еще до утра начнем брать Мариуполь. Здесь же, у магазина, толклась стайка молодежи, лет до двадцати. Мальчишки и девчонки смерили нашу группу мимолетными взглядами и вовсе перестали обращать на нас внимание. В республике снаряженные бойцы вещь настолько же обыденная, как ремонтные бригады коммунальщиков. Я невольно усмехнулся, представив реакцию публики, высадись мы где-нибудь в российском городе.
Заночевали в небольшой прифронтовой деревеньке, а к полудню уже могли наблюдать в бинокли совершенно обнаглевших укропов, копающих свои траншеи.
Октябрь 2018
Получила продолжение и наша воздушная война. Незадолго до моего прибытия наши парни смогли-таки приземлить укропский дрон. Дорогостоящий фантом, решивший отснять наши позиции, в результате заснял только собственную смерть. Пуля 5'45, выточенная и заряженная в счастливый час, разбила блок управления, и мертвая машина рухнула вблизи нашей позиции. Счастливые парни устроили целую фотосессию с новым трофеем, но командование сочло за лучшее этих фотографий не публиковать. Таким образом, о нашей маленькой победе будет повествовать лишь моё краткое свидетельство.
А морпехи тем временем, может быть и не блистая сооружением фортификаций, сумели перенять у врага практику бомбардировки с дронов. Не ранее как вчера наш собственный летун трижды наведался к позициям противника и доставил им крайне неприятные посылки. Похоже, в нашей войне действительно наступила новая эпоха.
В конце октября осень совершенно завоевала окружающую природу. Пожелтевшие посадки стремительно оголялись, холодные ветра сносили их опадающую листву. Листва теперь шуршала под ногами у нас, и выдавала приближение любого животного, ежа или лисицы, кабана или даже укропского диверсанта. Помимо этого, с обеих сторон раскрылись позиции, прежде защищенные зеленью, что действовало одинаковым образом за и против нас. За оголенными стволами и прозрачными кустарниками легче было заметить цель, стрельба стала точнее и смертоносне, приходилось быть во много раз осторожнее, чем прежде.
Как-то, не дожив одного дня до своего 36-и летия, я едва не распрощался со скорбной земной юдолью. Стоило моей голове появиться в просвете бойницы, причем в тот момент я не собирался ни работать из нее, ни даже наблюдать, как пуля впилась в дерево в полуметре от меня. Спасло только большое расстояние, не позволившее стрелку быть чуть более точным. Окажись я метров хотя бы на сто ближе, у парня, уверен, все бы получилось. Но не сейчас. Мне было суждено прожить свои долгие 36 лет.
Кто бы мне всего год назад сказал, где я окажусь сегодня. Насколько все было иным тогда, в той жизни, и как многое изменилось с тех пор. Но я больше не хочу оглядываться, не хочу ничего вспоминать. Пусть это будет моим первым Днем Рождения, и отныне я буду считать, что родился где-то в серых октябрьских степях под Мариуполем, в холодной траншее под опадающей дубовой листвой, в грохоте бьющих спг, птуров и чего-то еще, более страшного.