АНДРЕЙ МОРОЗОВ: Вот, кстати, был в своё время вопрос - "Уже не первый год воюют, что там ещё не докопали? Там уже, наверное, пейзажи должны быть а-ля Первая Мировая - траншеи полного профиля в несколько рядов на весь фронт!". Рассказываю.

Как уже неоднократно описывалось, сплошного фронта с окопами в несколько рядов на передовой нет, есть цепочка РОПов, ВОПов и отдельных ОП и НП, пространство между которыми днём контролируется визуально, а ночью - в зависимости от расстояния, наличия ПНВ и БК для того, чтобы простреливать подозрительные участки. Реальная постоянная средняя плотность людей на передовой что-то в районе одного дежурного на километр фронта. Ну то есть вот сферический в вакууме средний пост из 6 человек просматривает, допустим, по километру в обе стороны. Двое спят, двое что-то делают полезное, двое "на глазах". Где взводный или ротный "опорник", особенно если постоянно перестрелки идут, там народу побольше, но и расположены крупные опорники обычно так, что смотрят дальше, видят больше, и соседние посты могут оказаться не так уж близко.

Со стороны кажется - отрыл окопчик, прокопал ход сообщения - сиди, горя не знай. Ну подновляй иногда что-то осыпавшееся. На учениях может оно и так, а в реальности, когда в 2015-м году противник очухался после Дебали и началась эта самая "позиционная война", пошло непрерывное рытьё по обе стороны "линии соприкосновения". Противник пошёл в "серую зону" - ставит сначала НП, потом расширяет до ВОПа, углубляет, и уже фиг ты его оттуда выковыряешь чем-то кроме корпусной артиллерии с боекомплектом на целую ночь работы.

Началась борьба за обзор - за высоты, высотки, бугорки, холмики, посадки. Что видишь - в то можешь навести АГСы, миномёты или арту. Что наблюдаешь постоянно, то, под давлением массы прилетающего металла, замирает и старается не отсвечивать. А ты тем временем уже лезешь на новую "точку", откуда будут новые возможности и по обзору, и по обстрелу. Закрыл какой-то кусок местности плотным обзором и обстрелом, выжал оттуда противника - твоё. Кто в детстве в точки поиграл, тот логику этого шапито может себе наглядно представить.

Проблема аттракциона с нашей стороны - в количестве народа, который постоянно находится на передовой. Кадровые трудности Корпусов Народной Милиции, порождённые Минскими соглашениями (это когда ты воюешь со связанными руками за то, чтобы тебя, в конце концов, отдали обратно в Украину), и кретинизмом значимой части присылаемых российских советников, - тема для огромного количества анекдотов, а кратко могу примерно описать результат - как так получается из огрооооомной штатки то мизерное количество пехотинцев, которое реально постоянно стоит на передовой.

Во-первых, даже если штатка 100% заполнена, делим её на три - одна треть людей стоит на передовой, вторая - учится на полигонах, ремонтирует технику, обустраивает тылы, загружает-возит-разгружает всякую всячину, третья - в увалах. Из оставшейся трети вычитаем СОЧинцев, алкоголиков, нариков, а также тех "пятнадцатитысячников", которые служить готовы, но на фронт ездить не готовы. Вычитаем больных и выздоравливающих раненых. И получаем тех, кто находится на передовой.

Поскольку передовая - дело круглосуточное и, в значимой степени, автономное, то часть людей спит, чтобы заступить в дежурство, когда будут спать их коллеги, часть банально готовит пожрать и занимается прочими хозработами, часть, наконец, собственно смотрит глазами - что вокруг творится и докладывает начальству – кто-где-куда пополз, а начальство решает - стрелять по нему или нет.

Итого, копают только те, кто на хозработах, причём далеко не всё время "хозработ". В некоторых местах “хозработы” – это ещё и срезать металл с полуразрушенных строений, чтобы сдать его и были деньги на ремонт техники, запчасти для которой “иди купи на базаре”. Далее, учитываем сезонность. Зимой, когда совсем холод, копать сложно - земля мёрзлая, производительность смешная, пиротехники, в частности "окопных зарядов", хоть сколько-нибудь облегчающих задачу, в нужных количествах никто не выделяет. Оно, конечно, когда зимнее обострение на Промке застало некоторых со смешной глубины окопчиками, то копали, ломами долбили - жить-то хочется. Но, как правило, основные объемы земляных работ стараются сделать летом, ну или в относительно сухие моменты весны и осени.

Такие вот дела с количеством роющего личного состава. Теперь второй вопрос - "Почему люди не могут сами купить? У них же есть увольнения и зарплата! Сходил-купил!" Про увольнения - отдельная грустная история, так как, из-за нехватки личного состава, часто первым вопросом, который задаёт человек, собравшийся переводиться в какое-либо подразделение, является вопрос "А как у вас с увалами?". В тех местах, где проблема системно не решена, народу постепенно становится всё меньше и меньше, что проблему усугубляет. Но, допустим, человек выбрался в увал и решил его потратить на то, чтобы исследовать хозмаги близлежащего населенного пункта как ранее исследовал военторги на предмет купить нормальную форму и обувь. Результаты исследований не порадовали. "Топоры по 600-700 рублей, говно. Денег в обрез". Идея специально поехать машиной в Луганск, конечно, хороша, но топливо по 53 рубля за литр как-то не очень способствует.

Тут, кстати, надо про зарплату рассказать. А то у многих есть нехорошие иллюзии про то, что на Донбассе солдатские “15 тр плюс боевые” - это несметные миллионы. Даже в ситуации, когда воин ещё не семейный и кормить жену/детей ему не надо, финансовые показатели среднего воина выглядят как "после зарплаты раздал долги и на оставшееся попробуешь прожить месяц". (Граждан бухариков мы тут, опять же, не рассматриваем.)

Во-первых, подразделения вынуждены формировать из взносов личного состава денежные фонды, из которых обеспечиваются следующие задачи

- лечение и протезирование раненых ("Приходите со своими лекарствами")

- пособия семьям погибших (где они есть)

- ремонт техники, закупка запчастей ("Должно быть полноценное централизованное снабжение!" Чо, правда?)

- покупка и поддержание на ходу внештатного автотранспорта, позволяющего решать транспортные задачи с существующими ограничениями по топливу

- закупка общего критически необходимого внештатного снаряжения (вплоть до бензогенераторов и радиооборудования) и расходных материалов (включая такие пункты, например из области связи, как постоянные массовые закупки "крон" на место штатных батарей полевых телефонов и нормальной изоленты для постоянного сращивания "полёвки"). Сами по себе многие пункты в этом списке – не миллионы, но их много, и суммарно – уже солидные суммы.

- обеспечение просто-таки титанических объемов документооборота, сопутствующих функционированию военной машины (принтеры, картриджи, бумага-бумага-бумага и хотя бы самые простенькие компы)

- обустройство пунктов постоянной дислокации (с некоторой периодичностью подразделения по воле "военной необходимости" переезжают полностью или частями из обустроенных помещений в очередное здание с голыми стенами)

- обустройство полигонов (без этого никак, показушки для приезжающих из РФ комиссий - это святое, без этого спокойно повоевать не дадут)

- ну и, может быть, останется на что-то ещё, типа шанцевого инструмента. А может и не останется.
Во всём этом, конечно, подразделениям стараются помогать волонтёры - кто по раненым, кто по внештатному оборудованию, что-то где-то получается, какие-то вопросы закрываются, но в случае с большими системами рулят системные действия. А системный ответ один - "У вас есть зарплата!".

А бойцу ещё собственной, личной снаряги хорошо бы докупить. Нормальной формы, для повседневного ношения на передовой, нормальной обуви и прочее, прочее, прочее... Причём, поскольку это всё не для парадов покупается, оно ещё и мрёт регулярно. В окопах у тебя может просто взять и отгнить кусок одежды - капюшон, рукав, штанина, если сшито простыми нитками, не рассчитанными на варварскую эксплуатацию(а за сшитое качественно - совсем другие деньги надо платить). Ну и пожрать бы неплохо помимо того "продовольственного снабжения", которое имеется. (Например, в одно подразделение, расположенное отнюдь не в жопе мира, а просто на окраине Донецка, в свое время хронически не доезжал даже свежий хлеб. Приезжает мешок хлеба, а в нём почти все буханки - уже с плесенью, есть невозможно, годны в пищу только пара-тройка буханок от силы.)

В общем, см. выше. - "после зарплаты раздал долги и на оставшееся попробуешь прожить месяц". У офицеров зарплаты больше, но они и участвуют в делах подразделения пропорционально. Плюс каждый офицер обречён завести и кормить из своего кармана четырехколесную самобеглую тарантайку, потому что иначе он не успеет сделать вообще ничего из области организации службы своих подчинённых. Нет, ну если служба у всех происходит в пределах Донецка или Луганска, где можно оперативно перемещаться между всеми армейскими инстанциями общественным транспортом, тогда да, не надо, вот только мало у кого так жизнь устроена. Как правило, жизнь офицера в Новороссии включает в себя практически ежедневные ралли по разбитым дорогам, часто - не просто на результат "доехать", а на скорость - доехать срочно и внезапно.

Надеюсь, несмотря на многословность этого описания, у меня получилось основные моменты объяснить. А то вот это “не помрёт никто без куска булки от Прапора” в исполнении Дубового меня изрядно покоробило в свое время. В реальности дяденька “Прапор” не ради своего удовольствия или какого-то пеара уже не первый год мотается между Донецком, Ростовом и передовыми позициями. Посмотрите его отчёты в ВК, что он возит. Бензогенератор, несколько бензопил, газовые горелки, немного оптики – такой набор более чем окупает поездку “Газелью” или легковушкой до Ростова и обратно, ибо разница в цене с Донецком на такие вещи – до 100%. Не говоря уже про кучу мелочей, которую “Прапор” каждый раз набирает по дороге, те же тельняшки, балаклавы, перчатки… Сколько партий мешков для оборудования укреплений он привёз из Ростова и купил на месте – уже давно не считает.

“Прапор”, как и наш КЦПН, своей ежедневной многолетней работой и ресурсами частных пожертвований закрывает, где может, системные провалы руководства, у которого, например, по спискам есть и иногда даже стоят на базах здоровенные армейские бензогенераторы, но на передовую их никто не отдаст и бензина, которого они жрут много, потому что здоровенные и мощные, на них никто не выпишет. Сигнальные мины, например, тоже никто не выдаст в нужном количестве, поэтому массово закупается “Сигнал охотника”. И ещё много, очень много вещей.

Как будто не было трёх лет позиционной войны. Полное впечатление, что сотни людей, ответственных за то, чтобы у наших бойцов было всё необходимое, каждое утро просыпаются с мыслью, что вот, мол, это день последний, а завтра всё это как-нибудь закончится. Но оно не кончается, оно только ухудшается. Вот, докатились до штучных отправок нормальных лопат и топоров из Москвы. Кстати, я о них немного позабыл, описывая общие неприглядные реалии."