Вот эта новость озаглавлена так: «МОК дисквалифицировал скелетониста Чудинова только из-за его имени в «Дюшес-листе». На самом деле, конечно, это неправда, хотя у администрации сайта были известные основания использовать такую формулировку. Этот заголовок вызвал очередную волну дилетантского гнева в адрес Освальда (посмотрите самые заплюсованные комментарии) и даже очень грамотные пользователи предположили, что решение по Чудинову будет отменено в CAS.

Чтобы больше не возвращаться к этому вопросу, выскажу свое мнение. Я неоднократно отмечал, что банить спортсмена только на основании его присутствия в файле «Дюшес» – очень странно и грозит Освальду серьезными проблемами в Лозанне. Не потому, что его решения несправедливы, а потому, что под ними довольно зыбкая доказательственная база.

И тем не менее, внимательно изучив решение по Чудинову, я не без некоторых сомнений склоняюсь к тому, что CAS оставит его (как и все остальные) без изменения.
Я постараюсь максимально доступно (к сожалению, в ущерб краткости) изложить логику комиссии Освальда, останавливаясь на ключевых моментах. Большинство из них были предсказаны мной более года назад, потому что спортивное право – довольно консервативная отрасль, живущая по давно сформировавшимся правилам.

Предваряя мотивировочную часть решения, дисциплинарная комиссия (ДК) напоминает, что еще накануне Игр-2016 в Рио МОК посчитал справедливым исходить из презумпции, что все российские топовые атлеты были частью допинговой системы. И что поехать в Рио могут лишь те, кто докажет свою чистоту.

Это замечание само по себе не имеет прямого отношения к Чудинову: бремя доказывания на него не переносили. Освальд напомнил о летней позиции МОК скорее для того, чтобы подчеркнуть масштабность и необычность ситуации, когда речь может идти о сотнях или даже тысячах подозреваемых.

Очень важный момент: ДК специально подчеркивает, что в деле Чудинова речь не идет о традиционном нарушении антидопинговых правил (АДП) – «присутствие в пробе спортсмена запрещенной субстанции». Задача комиссии принципиально другая – доказать два факта:

1) наличие схемы сокрытия положительных проб

2) участие в ней спортсмена.
При этом сокрытие положительной пробы начинается еще до ее появления: как минимум, со сдачи спортсменом чистой мочи для формирования соответствующего банка.

Далее ДК отмечает, что схема сокрытия положительных проб тем и отличается, что искать традиционные и прямые доказательства здесь бессмысленно. Как правило, больший вес в таких делах приобретают свидетельские показания и материальные следы, из которых логически выводится существование схемы.

Все доказательства нужно оценивать в совокупности, чтобы недостающие (и уже недоказуемые) факты можно было понять исходя из общей картины, подобно тому, как содержание потерянных кусочков пазла можно угадать по уцелевшим.

Комиссия, ссылаясь на Федеральный трибунал Швейцарии, напомнила, что стандарт доказывания по административным делам является по своей сути гражданско-правовым, а не уголовным. В антидопинговых процессах используется стандарт «баланс вероятностей», а не «вне всякого сомнения». Кроме того, для спортивных споров CAS давно установил так называемый стандарт «комфортной уверенности», который ДК и применила в деле Чудинова.

Перечисляя имеющие отношение к делу доказательства, ДК называет следующие:
– доклад и присяга Макларена;

– список «Дюшес»;

– следы вскрытия проб на крышках;

– аномальные показатели соли в пробах;

– анализ ДНК в пробах;

– электронная переписка Родченкова о методе «исчезающих проб»;

– результаты судебных экспертиз, проведенных по инициативе МОК в Лозанне;

– присяга Родченкова.

Комиссия вновь повторила, что сам факт манипуляций с сочинскими пробами был установлен Маклареном вне всяких разумных сомнений (это высочайший из всех возможных стандартов доказывания). Сам же Макларен, принесший присягу относительно достоверности своих доказательств, пользуется абсолютным доверием комиссии.
Более того (это очень важно!), ДК ссылается на выводы CAS в деле № 5039, где говорится о том, что комбинация установленных Маклареном доказательств может использоваться для установления факта нарушения АДП.

Что касается списка «Дюшес», то нужно немного прояснить ситуацию. Например, журналист Наталья Марьянчик из «Спорт-Экспресса» обманывает, когда утверждает, что «Дюшес» – это бумажка, которую каждый из нас может за считанные минуты набрать на компьютере.

«Дюшес» – это электронный файл, исследование метаданных которого установило, что он был создан до ОИ-2014 на компьютере сотрудника ЦСП Великодного (того самого, который активно обсуждал с Родченковым и Нагорных вопросы сокрытия положительных проб российских спортсменов). В соответствии с договоренностями с властями США (предполагаю, это связано с американским законодательством о защите персональных данных), Макларен не уполномочен предоставить кому-либо доступ к самому файлу, однако ДК находит этот список надежным и центральным доказательством. Почему – чуть ниже.

Относительно электронной переписки Родченкова ДК пишет, что метод исчезающих проб не имеет прямого отношения к ОИ-2014. Однако упоминание атлета в переписке может быть косвенным доказательством того, что он входил в пул защищенных спортсменов. При этом ДК подчеркивает, что Чудинов упоминался в переписке Родченкова.

ДК совершенно обоснованно отмечает, что метод исчезающих проб нельзя было применять в ходе сочинской Олимпиады из-за большого числа иностранных специалистов в лаборатории. Поэтому схему пришлось адаптировать к конкретным условиям домашнего турнира.
На МОКовских экспертизах нужно остановиться чуть подробнее. Едва ли не самый сенсационный вывод, сделанный швейцарским экспертом-трасологом, заключается в том, что при определенной тренировке бутылочки «Берлингер» можно было вскрыть без серьезных видимых следов-царапин. Соответственно, доказательственное значение царапин по сравнению с маклареновским толкованием существенно меняется: наличие царапин третьего типа – это надежный признак вскрытия пробы, однако их отсутствие совершенно ничего не доказывает.
Отвлекусь на секунду. Мне совершенно непонятен истеричный вой, который сопровождал это открытие. Диванные юристы хором кричат, что если присутствие царапин означает вскрытие пробы, то отсутствие царапин во всех случаях означает ее невскрытие. Друзья, вы делаете тривиальную логическую ошибку. Например, присутствие отпечатков пальцев подозреваемого на ноже доказывает, что он когда-то его держал. Но отсутствие таких отпечатков совсем не означает, что подозреваемый никогда не держал этот нож. Понимаете?

Так вот, отсутствие связи между отсутствием царапин и целостностью пробы подтверждается еще и тем фактом, что в целом ряде проб, не имевших царапин третьего вида, обнаружена аномальная концентрация соли, физиологически невозможная для данного спортсмена.

Наконец, Освальд указывает на то, что некоторые спортсмены сдавали в ходе ОИ-2014 несколько проб, и следы вскрытия были обнаружены только на некоторых из них. Однако в такой подмене не было никакого смысла: менять нужно было все стероидные пробы, иначе не достигалась цель защиты спортсмена. Поэтому ДК приходит к выводу, что подмена хотя бы одной пробы спортсмена означает, что были подменены и все остальные его пробы. Логично? Логично.

Что касается тренировки, то у российских первооткрывателей бутылочек было достаточно возможностей, чтобы набить руку. Сам Шампод вскрыл порядка 20 бутылочек, и добился в деле неоставления следов огромного прогресса.
С солью, кстати, похожая вещь, что и с царапинами. Наличие высокой концентрации соли – однозначное доказательство подмены пробы, но концентрация соли в пределах нормы абсолютно ничего не доказывает. Во-первых, экспертиза проводилась только на аномально высокую концентрацию (а не на аномально низкую). Во-вторых, в ряде случаев добавление соли или воды могло оставлять концентрацию в пределах нормы.

Важный момент: сам факт аномальной соли в пробах подтверждает правдивость показаний Родченкова, который рассказал об изменении удельной плотности проб еще до всякого их исследования. Более того: если бы не эти показания, пробы вообще никогда не проверяли бы на соль.
Рассматривая результаты экспертиз в совокупности, ДК пришла к однозначному выводу, что сочинские пробы были вскрыты и подменены. Более того. Экспертизы подтвердили не только факт манипуляций с пробами. Они подтвердили нечто более важное: существование государственной допинговой системы, описанной Родченковым.

Очень много внимания в решении уделено фигуре Родченкова. Комиссия указала на десяток причин, по которым оценила его показания как достоверные. Среди них – роль одного из главных действующих лиц в схеме, независимость от российских властей, непротиворечивость показаний, опровержение им подозрений в отношении отдельных спортсменов, подтверждение каждого факта экспертизами (царапины, соль, ДНК), представленный комиссии дневник.

Наверное, нужно упомянуть и о пресловутом балансе вероятностей. Комиссия Шмида прямо указала в решении по Чудинову, что взятые по отдельности результаты экспертиз (соль, царапины, ДНК) могут быть объяснены как-то иначе, чем это сделали Родченков и Макларен. Но взятые все вместе, эти результаты могут быть объяснены только одним способом – наличием централизованной системы манипуляций с пробами. Никакие другие объяснения не выглядят правдоподобными, а главное – они даже и не предлагались стороной защиты.

Ну хорошо, первый вопрос – о системе – закрыли. Но ведь надо доказать еще и участие в ней спортсменов.
Вот что говорит комиссия Освальда в своем решении. Во-первых, факт существования банка чистой мочи доказан неопровержимо (ДНК-то родная, кроме двух хоккеисток). Следовательно, спортсмены как минимум ее сдавали. Объяснения Чудинова, что его чистая моча могла оказаться в руках у манипуляторов в результате легального допинг-контроля или каких-то медицинских тестов, выглядят неправдоподобно, так как не сопровождаются какими-либо подробностями. Более того: Макларен уже установил, что в московской лаборатории регулярно тестировали пробы, собираемые в нестандартные емкости. Теперь понятно, для чего это делалось.
Во-вторых, атлет был необходим для схемы, чтобы можно было идентифицировать номер его пробы. Наконец, спортсмены были главными бенефициарами допинговой схемы. Они не могли не понимать, зачем они все это делают: сдают мочу, полощут рот коктейлем и сообщают коды своих проб.

Забавный момент: ДК пыталась смоделировать ситуацию, при которой атлеты (включая Чудинова) ничего не знали о схеме или были в ходе ОИ-2014 чистыми. И то, и другое приводит к полной бессмыслице. Нельзя не догадываться о подмене проб, будучи настолько вовлеченным в схему; и нет смысла подменять пробы, если в них нет запрещенных субстанций.

Опять вспоминаем баланс вероятностей: есть версия, что спортсмены обо всем знали, и версия, что не знали. Вторая ведет к явно абсурдной ситуации и благополучно проигрывает первой.

Ну и? Какое отношение вся эта прелюдия имеет к Чудинову, если у него не было проблем ни с царапинами, ни с солью, ни с ДНК?

Дюшес. Его величество Дюшес.

ДК отмечает, что у большинства атлетов из списка «Дюшес» есть царапины третьего вида и аномальная соль. Из этого факта неопровержимо следует, что существует прямая связь между присутствием спортсмена в списке и подменой его проб. Файл «Дюшес» – это не примерный список, не протокол о намерениях и не проект схемы. Это – реализованная схема. Соответственно, пробы всех, кто был в файле, были подменены. И пробы Чудинова тоже.
Это то, о чем я писал давным-давно: при системном подходе каждому участнику системы будут прилетать доказательства, не имеющие к нему непосредственного отношения: все они будут иметь кумулятивный эффект. Такое в праве не редкость.

Освальд подчеркивает, что используемый им ход не является коллективной ответственностью. Ответственность всех «дюшесников» является персональной, просто если они были частью системы, то комиссия сначала обязана была установить сам факт системы.

При этом ДК напомнила, что ответственность за нарушение п. 2.2. АДК (использование или попытка использования спортсменом запрещенной субстанции или запрещенного метода) вообще не требует умысла, небрежности или знания спортсменом факта нарушения. Следовательно, ДК вообще не обязана заморачиваться на доказывание того, что Чудинов знал обо всех деталях схемы или сознательно в ней участвовал.

Попытки Чудинова оспорить допустимость отдельных доказательств провалились (кстати, список «Медальный план» комиссия отклонила по своей инициативе). Так, между прошлыми непростительными делишками Родченкова и достоверностью его нынешних показаний нет никакой связи: в делах о преступных схемах главные доказательства часто получают от их участников.

Представленные Чудиновым заключения российских экспертов отмечают недостатки методики Шампода, но сами никак не объясняют происхождение царапин.
По мнению ДК, Чудинов совершил нарушение п. 2.2 АДК – «использование атлетом запрещенной субстанции». Как уже отмечалось, комиссия решила, что присутствие в файле «Дюшес» означает подмену проб. А подмена проб, в свою очередь, означает маскировку применения запрещенных веществ. Потенциально решающее доказательство данного нарушения было уничтожено. Но комиссия вправе делать выводы из самого факта его уничтожения и преследуемых при этом целей.

Далее. Чудинов нарушил еще и п. 2.5. АДК – «Фальсификация или попытка фальсификации в любой составляющей допинг-контроля». Комментарии излишни, это очевидно.

Наконец, ДК признала Чудинова нарушителем п. 2.8 АДК – «Назначение или попытка назначения любому спортсмену в соревновательном периоде запрещенной субстанции».
Здесь любопытно. Комиссия ссылается на прецедентное дело австрийцев, бежавших из Турина: там CAS ввел понятие «вертикального соучастия»: даже если атлет преследовал только личные цели, он все равно был частью системы и должен отвечать за все, что в ее рамках происходило.

В сухом остатке – простая логика МОК, которая станет предметом арбитражного разбирательства в Лозанне:

1. В России существовала централизованная допинговая система (факт, уже признанный CAS).

2. Наглядное воплощение этой системы – файл «Дюшес», между которым и подменой проб существует теснейшая связь (царапины и соль).

3. Присутствие в файле означает, что пробы данных спортсменов были подменены.

4. Подмена проб спортсмена означает, что в пробе был допинг.

5. Система не могла функционировать без участия спортсмена, спортсмен не мог участвовать в ней неосознанно.
Я не утверждаю, что это шедевр судебного правотворчества. Я лишь излагаю логику МОК простым языком. И, повторяю, мне кажется, она найдет поддержку в CAS.