"На следующий день (4 августа), уже успевший «остыть», Сталин не стал обострять конфликт и ответил лишь по существу самой реорганизации. Его соображения были взвешенны и рациональны. Он предложил сохранить имущество и аппарат Юго-Западного фронта за новым Южным фронтом и указал, что передаваемые 1-я Конная и 12-я армии должны «обслуживаться штабом Западного фронтав их нынешнем виде». В телеграмме Сталин подчеркнул, что такая комбинация «дала бы возможность объединить все антипольские армии в единый Запфронт, чего я и добивался ранее...».
Следует обратить внимание и на то, что при этом совершенно не шла речь о посылке Первой Конной на Варшаву. Впрочем, вопрос о кавалерии Буденного в этот период и не мог стоять так — на львовском участке фронта конница уже участвовала в тяжелых в боях с белополяками, и ее положение было сложным. Однако Ленин не хотел, чтобы у Сталина сохранилось мнение, будто бы глава партии пошел на поводу у Троцкого. Очередная телеграмма из Кремля ушла в Лозовую 4 августа. «Завтра, — сообщал Ленин, — в шесть утра назначен пленум ЦК. Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих фронтах. От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения».
Ленин недоговаривал. Более того, он не известил Сталина о том, что на пленуме будет решаться вопрос о приоритете наступления на Варшаву, а упоминание о «заминках у Буденного» звучало почти как упрек. Сталин почувствовал эту недосказанность. Отвечая в тот же день, он довольно сухо заметил: «... Я не знаю, для чего собственно Вам нужно мое мнение, поэтому я не в состоянии передать Вам требуемого заключения и ограничусь сообщением голых фактов без освещения».
Впрочем, ограничившись «ворчливой» репликой, он кратко, но с присущей ему взвешенностью изложил суть проблем: «Заминка Буденного временная, противник бросил на Буденного литовскую, луцкую и галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием.
Словом заминка Буденного не означает перелома в пользу противника. Что касается Врангеля, то мы теперь хотя и слабы, по причинам, изложенным выше, но все же сдерживаем противника; не позднее как через неделю мы пустим в ход 30 тыс. свежих штыков...»
Из этого чуть нервного обмена телеграммами между двумя членами ЦК совершенно очевидно, что именно Сталин предложил передать 1-ю Конную армию и 12-ю армию в подчинение штаба Западного фронта. Но при этом речь шла исключительно о действиях под Львовом и никоим образом не касалась вопроса о направлении этих частей к Варшаве. Конечно, в этот момент Сталин не мог знать планов польского руководства, но обратим внимание, что он своевременно и правильно оценил тактику Пилсудского. Практически он разгадал намерения командования противника. Поляки не отказывались от продолжения борьбы на львовском участке фронта.
Поясняя свои действия, позже Пилсудский писал: «Моим стратегическим замыслом было: 1) Северный фронт (стоявший против сил Тухачевского. — К.Р.) должен только выиграть время; 2) в стране провести энергичную подготовку резервов — я направлял их на Буг, без ввязывания в бои Северного фронта; 3) покончить с Буденным и перебросить с юга крупные силы для контрнаступления, которое я планировал в районе Бреста. Этого основного замысла я придерживался до самого конца».
Подчеркнем, что речь идет о разгроме Буденного под Львовом, а не в предместье Варшавы. Однако в Кремле строили иные планы. Утром 5 августа Пленум ЦК рассмотрел вопрос о перспективах войны. Накануне Ленин запросил мнение военных. Ответ Реввоенсовета (читай: Троцкого) был категоричным и оптимистическим: «16 августа Красная Армия будет в Варшаве». Поэтому на пленуме вместо трезвой оценки военной ситуации и политической обстановки в Польше Троцкий изощрялся в ораторских экспромтах о «мировой революции». И хотя в отношении действий как на львовском, так и врангелевском участках фронта было принято решение: «Утвердить предложенный тов. Сталиным вариант, принимаемый РВСР», основным стало наступление на Варшаву.
Между тем, выполняя директивы Пилсудского, польские легионеры принимали все меры, чтобы «покончить с Буденным». И еще накануне того дня, когда Пленум ЦК одобрил предложенную Троцким операцию по захвату Варшавы, ситуация на львовском направлении резко изменилась. 5 августа Сталин получил информацию об упорном сопротивлении поляков у Брод, где 1-я Конная армия не сумела добиться успеха. Армия требовала передышки. О необходимости предоставления ей отдыха и пополнения Сталин немедленно телеграфировал в Москву.
«В связи с этим, - сообщил он, - Буденный со вчерашнего дня перешел от наступления к обороне, причем на занятие Львова в ближайшие дни нельзя рассчитывать». Как выяснилось позже, в действительности из боев «на отдых» армия смогла отозвать лишь две дивизии из четырех. Но обратим внимание еще на один существенный факт, который по странной «легкомысленности» выпал из поля зрения историков. Дело в том, что, ведя переговоры с Лениным и Реввоенсоветом, Сталин находился на юге страны. За сотни тысяч километров от Львова - на врангелевском фронте. Его связь с Буденным в буквальном смысле держалась лишь «на проводах». В условиях того времени уже само по себе это создавало определенные сложности для координации действий 1-й Конной.
Поскольку впоследствии в адрес Сталина бросались ничем не обоснованные упреки, будто бы безумный «марш на Варшаву» провалился чуть ли не по его вине, все эти детали существенны. Конечно, Сталин не причастен к последовавшим событиям. У истоков краха варшавской авантюры стояли другие фигуры. Приняв 2 августа решение о разделении фронтов на Южный, противостоявший Врангелю, и Западный - польский, Политбюро и Реввоенсовет коренным образом меняли логику управления войсками.
Теперь все руководство, как операциями под Львовом, так и частями, предназначенными для наступления на Варшаву, передавалось командующему Западным фронтом Тухачевскому. Собственно, в этом и состоял главный смысл реорганизации: передать операции на советско-польском фронте в одни руки. То есть с этого момента не Сталин и Егоров должны были решать проблемы руководства действиями 1-й Конармии, 12-й и 14-й армий, сражавшихся под Львовом, а новый командующий. Однако Тухачевский не спешил взваливать на себя управление войсками нового участка фронта под Львовом, и для этого были объективные затруднения.
Позже Тухачевский объяснял это тем, что «болотистое Полесье не позволяло непосредственного взаимодействия Западного... и Юго-Западного (участков. - К.Р.) фронта... Когда... мы попробовали осуществить это объединение, то оказалось, что оно почти невыполнимо в силу полного отсутствия средств связи. Западный... (участок) не мог установить последней с Юго-Западным. Мы... могли эту задачу выполнить не скоро, не ранее 13–14 августа...» Говоря иначе: просто было на бумаге - да забыли про овраги. Осознав это, в переписке с Главкомом 8 августа Тухачевский предложил: «временно осуществить управление» армиями его южного участка Западного фронта «через оперативный пункт, созданный силами и средствами штаба (бывшего) Юго-Западного фронта».
Конечно, Егоров и Сталин возразили против такого легкомысленного решения. Они не могли дробить свой штаб, руководивший боевыми действиями против Врангеля. И, естественно, требовали, чтобы оперативный пункт создавался силами самого руководства Западного фронта. «Всякое другое решение вопроса, - телеграфировали они, - считаем вредным для дела вообще и, в частности, для достижении успеха над Врангелем».
«Новый» командующий, видимо, и сам понимал это. В телеграмме Главкому от 8 августа Тухачевский признал, что «создание оперативного пункта» по его схеме «повлечет за собой раздробление и дезорганизацию штабного аппарата (бывшего. — К.Р.) Юго-Западного фронта». Казалось бы, Тухачевский должен был обдумать решение и принять меры для обеспечения управления своими войсками на южном фланге, но «гениальный полководец» не задумывался над такими «мелочами». Легкомысленно бросив южный участок своего фронта на произвол судьбы, в этот же день он отдал приказ северной группе войск о форсировании 14-го числа Вислы.
При такой ситуации армии на юге становились «бесхозными», и чем это закончится, гадать пришлось недолго. Но дело вовсе не в том, что Тухачевский заботился о львовском направлении польского фронта - ему самому эти проблемы были не нужны. Одержимый предвкушением победы и жаждой славы, он решал «мировые вопросы»... Перед ним была цель — Варшава. И он не сомневался, что возьмет польскую столицу силами только северной группы войск."
http://www.k2x2.info/istorija/borba_i_p … na/p13.php
Отредактировано Дудуков (2019-03-17 00:49:35)
