— Как вы оцениваете боевиков ИГИЛ? Как за последнее время изменились их отряды? Появились ли новое вооружение, тактика, современное вооружение?

— У нас было несколько командировок, и каждый раз боевики менялись. Так не было, чтобы мы приехали и противник остался прежним. Ситуация не стоит на месте. Например, сейчас у боевиков появилось много приборов ночного видения. Это и бинокулярные устройства, и «Циклопы» (прибор ночного видения с двумя окулярами, объединенными в один блок. — «Известия»). Есть и «трубы» — прицелы ночного видения. Они устанавливаются на стрелковое оружие. Есть у боевиков и «тепляки» (тепловизоры. — «Известия»). Раньше всего этого добра не было. К примеру, мы захватывали у противника даже белорусские приборы ночного видения «Пульсар». Достаточно неплохие и относительно недорогие изделия с китайской матрицей. Были у них «Пульсары» и с дальномерными блоками.

— А насколько эффективно боевики используют ПНВ и тепловизоры?

— Пока боевики не вполне умеют использовать эту технику. К примеру, когда они работают с прицелами ночного видения, то не учитывают баллистику оружия. Пуля — это не луч лазера. Она летит по определенной траектории. Чтобы попасть, особенно на большом расстоянии, надо при стрельбе вносить корректуры, делать выносы и брать упреждения. Они этого не делают. Поэтому часто не попадают.
Часовые на постах «ночники» используют не постоянно. Посмотрят какое-то время и убирают приборы. А потом просто слушают, что происходит вокруг. Поэтому они часто не могут вовремя обнаружить, что происходит рядом с позицией.
Но всё равно в боевой работе приходится постоянно учитывать, что у противника есть «тепляки» и «ночники». Особенно когда ночью подходишь к позициям боевиков. Надо вести себя очень аккуратно, контролировать свои движения и внимательно следить за часовыми.

— Известно, что отряды ИГИЛ часто используют различные беспилотники. Вы сталкивались с такими изделиями?

— В основном они делают их своими руками. Покупают в интернете двигатели, системы управления и другие детали. Используют и квадрокоптеры. Работают беспилотники и квадрокоптеры очень эффективно.
К примеру, мы видели такой вариант. «Фантик» (квадрокоптер серии Phantom. — «Известия») с закрепленным крюком. На крюк подвешено самодельное взрывное устройство (СВУ). У СВУ блок дистанционного подрыва и ножки. Устройство для маскировки обклеено травой. «Фантик» его скрытно приносит и ставит в траву рядом с дорогой или в окоп. А боевики следят и, когда кто-то подходит или проезжает машина, дистанционно подрывают заряд. Его мощности хватает, чтобы перебить колесо грузовика.
Мы встречали квадрокоптеры с самодельными бомбами. Небольшие тюбики, ударники сделаны из гвоздей, стабилизаторы — из нарезанных пакетов. В заряде дробь. Квадрокоптер практически не слышно. Он подлетает и сбрасывает бомбочку. В радиусе 5 м можно получить серьезные осколочные ранения. При этом боевики понимают важность беспилотников. И стараются сбивать наши и сирийские. У одного нашего подразделения они сбили квадрокоптер. По всей видимости, достали его из СВД.

— Можете рассказать о своей боевой работе?

— Мы старались поражать противника в самых слабых местах, там, где он нас не ждет, и наносить максимальное поражение. Один раз мы зашли прилично от линии соприкосновения в тыл боевиков. И ночью совершили налет на их позиции.
Местность в районе, где мы работали, — это «марсианский» пейзаж. В земле трещины и везде камни, которые собраны в кучи и валы. Причем каждый вал высотой 2–3 м и длиной от 500 м до 1 км. Из-за изгибов и поворотов тяжело сориентироваться на местности ночью. При этом найти противника нелегко. Нагретые камни очень похожи на голову или другие части тела человека.

В глубине обороны противника стояло здание. В свое время боевики его взорвали, и оно осело. Но если залезть на его крышу, вернее, на то, что от нее осталось, то открывается хороший обзор на позиции противника. Но чтобы подойти к зданию, надо было пересечь дорогу. А она находится на полутораметровой насыпи, и когда преодолеваешь ее, то становишься очень заметным. А чуть дальше, на перекрестке, у боевиков блиндаж с крупнокалиберным пулеметом. Конечно, пришлось попотеть. Мы начали следить за противником. Ждали, когда боевики потеряют бдительность. Потом быстро преодолели этот рубеж. Заняли позиции, подготовились и начали работать.
Боевики явно не ожидали, что кто-то так дерзко сможет напасть на них ночью и так интенсивно их истреблять. Мы тогда «отработали» несколько десятков человек. Сперва у противника был шок. Они не понимали, что происходит и откуда по ним стреляют. Но потом подтянулись их резервы. Противник перегруппировался, и по «дому» начали стрелять со всех стволов, сравнивая наше укрытие с землей. Видимо, противник понял, что с «дома» удобнее всего работать. Плюс мы заметили у них приборы наблюдения. Боевики даже пытались совершить небольшой обход и начали «поливать» по нам с фланга из пулемета. Были и совсем дерзкие. Несколько боевиков пошли напролом. Прятались за камнями. Им удалось преодолеть около 100 м. Правда, мы их всех уложили. Начали отходить от «дома». Но пулемет с фланга не давал пересечь дорогу. А ждать на месте нельзя. Накроют минометным огнем. Пришлось отходить вдоль дороги. Когда противник менял магазины в автоматах и перезаряжал пулеметы, мы резким броском преодолели злосчастную дорогу. После этого относительно безопасный отход нам уже был обеспечен.

Несколько дней спустя мы решили спланировать операцию в другом районе по той же схеме. Сначала изучили район, тщательно проработали все вопросы операции, учли предыдущий опыт.
Но на этот раз решили взять более мощные огневые средства — ручные гранатометы. Также у нас были автоматы, снайперские винтовки и пулеметы.
До места было относительно недалеко. Но мы шли очень осторожно. Поэтому подход занял у нас несколько часов. На пути были чьи-то брошенные позиции. Причем там еще оставались тенты, лежали матрасы. Приходилось останавливаться и осматривать их. Там могли оказаться мины. В траве было много мусора, консервных банок и патронных цинков. Даже если просто зацепишь — будет очень много шума.
К объекту мы вышли довольно поздно. Скоро должен был начаться рассвет. Поэтому пришлось действовать быстро и дерзко. Разложились, понаблюдали за позициями боевиков, оценили их количество, вооружение, характер действий. Ну и начали работать.
Предметом нашего интереса стали одно здание и подходы к нему. Как мы поняли, это своего рода караульное помещение. Там боевики отдыхали, принимали пищу и готовились идти заступать на пост. Это как раз то, что нам и было нужно. Большое скопление противника, который думает, что он в безопасности, и никак не ожидает атаки. Отфиксировали момент, когда скопилось большое количество боевиков, видимо, на инструктаж.
Далее всё развивалось стремительно. Отработали из гранатометов. Здание взлетает на воздух, у боевиков паника. Наши стрелки точными выстрелами добивают тех, кто был отброшен взрывом и начинал приходить в себя. Потом, по данным радиоперехвата, нам сообщили, что мы накрыли четверых важных командиров и несколько десятков боевиков.

Правда, выстрелы из гранатометов сразу демаскировали наши позиции и боевики опять полезли изо всех щелей, как в прошлый раз. У противника были скрытые пути сообщения, по которым к нам выдвинулись их пулеметчики. Они развернулись и открыли достаточно точный огонь. Пули ложились так близко, что телом можно было почувствовать их трассы. Всплески были совсем рядом.
Начали организованно отходить, прикрывая друг друга под огнем противника. Первый прикрывает, а второй двигается, занимает позицию, далее к нему подтягивается первый и т.д. Боевики вели себя опять очень дерзко. Плюс они хорошо ориентировались на местности. Мы уже прилично отошли от места боя. Вдруг с фланга выскакивает боевик и начинает стрелять. Успел в нашу сторону почти весь магазин выпустить. А я как раз в это время перебегал. Но напарник четко отработал. Я только и услышал звук выстрелов «бам-бам». Четкая «двоечка» прямо по центру «тушки».
Если бы чуть подзадержались, то дерзкий боевичок вышел бы нам в тыл. Операция была очень успешная. Шороху мы там навели прилично.

— А как взаимодействовали с сирийскими военными?

— С ними надо налаживать взаимодействие и всячески их привлекать к выполнению задач. Если мы идем на задачу, то собираем сирийских командиров со всего фронта. Зачастую только на таких встречах они между собой и знакомятся. Помогаем им наладить взаимодействие друг с другом. Объясняем, куда, как и откуда мы будем работать, берем с собой их личный состав. Обязательно инструктируем их о том, чтобы дали нам вернуться из боя и не сразили нас своим огнем. Стараемся оставлять своего представителя для координации. Сирийские солдаты разные. Есть боевые. А бывает, под огнем ты ему говоришь «беги», а он с места сдвинуться не может — ноги стали ватными. А бывает, начинают плакать. С одной стороны, их понять можно. Мы здесь в командировке. Отвоевали — и домой. А они здесь уже шесть лет непрерывно воюют.