Иран — это страна, с которой Россия выстраивает новое экономическое партнерство, рассказал в интервью ТАСС член Комитета Совета Федерации по международным делам Игорь Морозов, посетивший Тегеран с визитом в составе делегации российских сенаторов.

— Какова ваша оценка нынешнего состояния российско-иранских отношений?

— Поездка нашей делегации в Иран связана с тем, что эта страна выходит на стратегическое партнерство с Россией.
Иран — не только наш военный союзник в Сирии, не только наш партнер по переговорам уже по поствоенному урегулированию в Сирии, но он также и наш сосед, с которым мы выстраиваем новое экономическое партнерство. Такие крупные проекты, как АЭС "Бушер", электрификация железнодорожной линии Гармсар — Инче-Бурун и тепловые станции в Бендер-Аббасе дадут очень сильный толчок нашему взаимодействию в экономической сфере в регионе, потому что энергетика — это локомотив любой экономики. Когда страна насыщена энергетическим потенциалом, то это не только рост внутри страны, но это и будущий экспорт энергоресурсов в соседние страны.

— Газета The Wall Street Journal не так давно сообщала о том, что американская администрация ищет способ разрушить военный и дипломатический альянс России и Ирана. Это возможно?

— Президент РФ Владимир Путин не раз говорил о том, что мы не улучшаем отношения со странами за счет нашей дружбы и взаимодействия с другими. Поэтому вбить клин между Россией и Ираном просто невозможно.
Я полагаю, что на сегодняшний день потенциал будущего экономического и торгового сотрудничества между Россией и Ираном выглядит одним из самых впечатляющих на всем Ближнем и Среднем Востоке. Вне всякого сомнения, кроме нашей военной операции в Сирии, нашего военно-технического сотрудничества, мы имеем огромный потенциал развития торгово-экономического сотрудничества. Думаю, что американцам вряд ли удастся вбить клин между нами, если они поставят перед собой такую задачу.

— Обсуждалась ли в ходе встреч вашей делегации с иранскими парламентариями сирийская тема?

— Тема поствоенного урегулирования в Сирии звучала, безусловно, на всех встречах. Здесь у нас есть общее понимание того, что Сирия должна быть суверенной и независимой. Эти подходы были подтверждены на встрече наших представителей в Астане.
Российско-иранская позиция была ключевой по дальнейшему продвижению переговорного процесса, а главное — нам удалось договориться с турецкой стороной о механизме контроля за прекращением боевых действий на территории Сирии, которая контролируется правительственными войсками и вооруженной оппозицией, присутствовавшей на этих переговорах. Мы, к большому сожалению, видим, что женевские переговоры в очередной раз провалились. Можем предположить, что они уже изжили свой дух. Таким образом, Астана выходит на первый план урегулирования конфликта в Сирии. Роль и значение России и Ирана возрастает, причем возрастает значительно. В переговорах в Астане участвуют руководители вооруженных оппозиционных группировок, которые реально контролируют значительную часть сирийской территории. И они готовы сегодня рассматривать алгоритм, который предлагают им Россия и Иран. Поэтому я думаю, что установление мира в Сирии, дальнейший процесс продвижения по пути разработки и принятия конституции, выборов нового парламента, а затем и президента стоит за астанинским форматом.

— Более года назад началась реализация соглашения по иранской ядерной программе. Иран обвиняет США в затягивании этого процесса. Какова позиция российских парламентариев в этом вопросе?

— Мы считаем, что договоры надо выполнять. Если в Женеве 16 января прошлого года был подписан Совместный всеобъемлющий план действий, то американцы должны его выполнять так же неукоснительно, как его выполняет Иран.
Если должны быть сняты санкции, то они должны быть сняты. Если Соединенные Штаты Америки должны вернуть деньги, замороженные по этим санкциям, то они должны их вернуть. И не растягивать этот процесс на время, которого у Ирана просто нет. Ему надо компенсировать тот период, когда страна находилась под торговым эмбарго. Иранцам нужно выстраивать новую систему отношений со своими партнерами, им нужно срочно восстанавливать инфраструктуру экономики, и в первую очередь в нефтяной отрасли. А на это нужны средства. Поэтому американцы обязаны вернуть Ирану эти средства, а также способствовать нормализации отношений иранских банков с мировым сообществом. На сегодняшний день это одна из краеугольных проблем, которая не позволяет Ирану в полном объеме взаимодействовать со своими экономическими партнерами.

— В последнее время активно развивается сотрудничество между регионами России и Ирана. Каковы перспективы этого сотрудничества?

— Совет Федерации — это палата регионов. Мы представляем все субъекты Российской Федерации, поэтому группа дружбы, которая создана в рамках Совета Федерации и Меджлиса (иранского парламента) имеет задачу активизировать приграничное и межрегиональное сотрудничество.
Это значит, что транспортный коридор "Юг — Север", который наполняется конкретным содержанием, необходимо заполнить региональными проектами. Их очень много в Российской Федерации, каждый субъект имеет свой портфель инвестиционной привлекательности и готов предложить его нашему партнеру — Ирану. Я уверен, что и здесь, не только в северных иранских провинциях Мазандеран, Восточный Азербайджан и других, но и в центре Ирана, готовы выйти на российский региональный рынок. Потому что малый и средний бизнес — быстроформирующийся и легкооборачиваемый по своим инвестициям. Как правило, быстроокупаемые сферы — это продовольственные рынки, рынки транспортных и других услуг, которые мы можем предоставлять друг другу, двигаясь по маршрутам транспортного коридора. Это и небольшие — малые и средние проекты, связанные с энергетическими региональными ресурсами. Это и строительство небольших предприятий по переработке леса. Это и производство газовых наполнителей, на которые сейчас переходит транспорт российских регионов, газовые заправочные станции набирают обороты и наполняют наши федеральные трассы. Мы знаем, что Иран имеет свои технологии в этом направлении, поэтому ульяновский проект, связанный с иранскими технологиями в этой сфере, я думаю, будет одним из базовых.

— Расскажите подробнее об этом проекте.

— Это проект в сфере автомобильного и общественного транспорта. Общественный транспорт дорогой, и его можно переводить на газ. Проблема нашей технологии заключается в том, что ниппель пропускает газ. В результате ощущается слабый запах в автобусе. Иранская технология предусматривает использование ниппелей с композитными материалами, которые не дают утечки.
Эту технологию предполагается лицензировать в России. Ее планирует внедрить у себя Ульяновская область, которая намерена стать своего рода "драйвером" этой иранской технологии и продвигать ее уже как совместное предприятие по России. Локализация производства — это очень важный элемент развития межрегионального сотрудничества. Думаю, что есть и много других проектов, которые мы можем подхватить и развивать как здесь, в Иране, так и в России. Поэтому Совет Федерации, как палата регионов, как раз и хотел бы создавать площадки межрегиональных форумов. Они позволят нашим бизнесменам выходить на рынок Ирана, а иранским предпринимателям — на рынки России, поскольку это дорога не с односторонним движением. Я думаю, что здесь Совет Федерации может сыграть ключевую роль. В этой связи мы готовим сейчас вместе с Министерством экономики межрегиональный форум, который будет проходить осенью. Мы приглашаем туда всех наших партнеров, в том числе депутатов из группы российско-иранской дружбы Меджлиса.

— Политические и экономические контакты между Ираном и Россией развиваются ускоренными темпами. Не отстает ли от них развитие гуманитарных связей? 

— К сожалению, мы очень плохо знаем друг друга. В России мало знают персидский язык, в Иране не лучше обстоят дела со знанием русского. Не так давно в Тегеране проходила встреча ректоров иранских и российских вузов. Это чрезвычайно важное гуманитарное мероприятие, потому что только через образование мы можем развить систему изучения персидского языка в регионах, где тогда легче будет реализовывать иранские проекты. В свою очередь, иранцы, изучая русский язык здесь, могут впоследствии подготовить в российских университетах для своей национальной экономики инженеров, врачей, специалистов других специальностей за счет потенциала высшей российской школы. Мы готовы расширять квоту для иранских студентов. На сегодняшний день Россия каждый год набирает по 15 тысяч иностранных студентов. К большому сожалению, иранская доля пока незначительна. Потенциал есть, потенциал огромен. И я думаю, что посольство России в Тегеране сможет способствовать решению этого вопроса.