Мария Волкова

жительница города Пассау

«Немцы в шоке от этой ситуации. Потому что у них, конечно, если так задуматься, вообще, каких-то массовых нападений крупных давно не было. Тем более на женщин, и тем более в новогоднюю ночь. Как здесь пишут все газеты в центре города, рядом с собором, рядом с вокзалом. Это просто центр-центр. Сама мэр Кельна - женщина, фрау Реккер, и она, мне кажется, довольно строго все это комментирует, даже немножко не в риторике центральной немецкой, в которой часто говорят, что давайте мы всех беженцев не будем считать плохими, всех не будем считать ворами, разбойниками. Но на эти вещи тоже нельзя закрывать глаза. И я искренне надеюсь, что эта ситуация как-то эту тему с тем, что все беженцы — прекрасные люди здесь, вот эта ситуация, которая случилась в Кельне, она как-то продвинет, и они начнут более реально смотреть на эти вещи. Я хочу сказать, что в Германии очень сильное отношение к беженцам разнится от того, где ты живешь. То есть все те, кто живет в маленьких городах, деревнях, они беженцев не видят в реальности, и им кажется, что нет, им надо всем помогать, но те, кто живут в больших городах таких, как Франкфурт, Берлин, Гамбург, Ганновер, Кельн, некоторые просто воют. Я живу в небольшом городе, но я живу в городе, расположенном прямо на границе с Австрией, и у нас почти все лето и до сих пор беженцы, у нас тут до сих пор пробки, пункт полиции, и полицейский огромный автобус типа нашего ОМОНа. Я здесь беженцев, несмотря на пограничный город, здесь вообще не вижу. Я не знаю, куда их отправляют, я не знаю, где их содержат. И лично мне не страшно гулять по улицам, мне не страшно куда-то ходить».

Наталья Павлова

жительница Ганновера

«Мы все шокированы, конечно. Реакция властей, по-моему, они сами обескуражены, потому что, насколько я сейчас смотрю и читаю, и все в Кельне обескуражены, как это все могло произойти. На самом деле, было несколько случаев в новогоднюю ночь в Гамбурге и Штутгарте, кроме Кельна, и полиция Кельна запросила помощь своих коллег из других федеральных органов земель Германии. Пока никаких следов, кто это сделал, и была ли это запланированная акция. На самом деле, конечно, уже  ощущается наплыв беженцев. Если раньше я могла в 22:00 идти домой после концерта, сейчас я не могу себе это позволить. Закрадывается чувство опасности. Немецкие женщины, как они одеваются и как они себя ведут, то более скромно, по-моему, уже даже невозможно. Если мы будем устанавливать законы, которые будут угодны беженцам, то во что тогда мы превратимся? В детских садах, например, уже в Германии не подают свинину. Я работала в школе, страх появился у родителей, которые раньше могли более-менее 10-12-летним детям позволить самим добираться до школы, то теперь они их встречают».

Ульрих Хуфен

житель Кельна

«Это, конечно, ужасно. И полиция, и правоохранительные органы должны справиться с этим. Во-первых. Во-вторых, слово изнасилование в Германию привезли не беженцы, немцы сами способны на это. Вот хоть один такой пример - во время всемирно известного Октоберфеста в Баварии каждый год насилуют 200 женщин. Так что это, к сожалению, вот такие вещи бывают. Но надо иметь в виду, что это не беженцы делают вот такие ужасные вещи. Во-вторых, как говорят об этом сейчас в СМИ, то это, конечно, очень интересно, потому что ситуация такая сложная. Приехали примерно миллион беженцев. Это, конечно, влияет на общую ситуацию в стране. И интересно то, что сейчас все как-то думаю о том, как такие случаи, как это видят на отношении людей к беженцам. Некоторые боятся, что  правые будут обобщать, что все беженцы такие».

В Кельне в субботу проходит сразу несколько демонстраций в связи с событиями, случившимися в новогоднюю ночь. Несколько сотен человек собрала акция сторонников антиисламского движения ПЕГИДА, к которой примкнули правые экстремисты и футбольные фанаты.

"Царит очень напряженная ситуация", - отметила представитель правоохранительных органов. Среди участников демонстрации, которая проходит под девизом "ПЕГИДА защитит" за главным железнодорожным вокзалом города, известные полиции личности, добавила она.

Когда они трахнули женщин, я молчал, я же не женщина.
Потом они трахнули педерастов, я молчал, я же не педераст.
Потом они пришли за соседями, я молчал, я же живу один.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать.