В ЗАСТЕНКАХ У САДИСТОВ СБУ. ЗАПИСКИ ОТЦА ФЕОФАНА
Сейчас отец Феофан — инвалид. Он живет в России, лишился многого в жизни, но сохранил веру в Бога и устраивается в приход — планирует заниматься духовно-патриотическим воспитанием молодежи. Самое обидное, что глубоко ранило душу во всей этой истории, со слов отца Феофана — это трусость, предательство, ложь «своих» же иерархов и «друзей».
Познакомившись с отцом Фефаном, я еле выпытал все эти подробности, которые представлю ниже. Он долго не решался об этом говорить и до сих пор вспоминает свой опыт общения с СБУ с содроганием. Переживает и о родственниках, которые находятся на оккупированной территории укрофашистами, и за тех, кто в застенках СБУ, что он им не может помочь.
Иеромонах Феофан с 2001 года является насельником Свято-Успенского Николо-Васильевского монастыря, расположенного в селе Никольское Волновахского района. Ныне это территория под контролем укрорейха. Он — ученик великого старца и молитвенника Святой Руси схиархимандрита Зосима (Сокура), известного как безбоязненного обличителя украинствующих раскольников. Старец Зосима собрал собрал вокруг себя духовных чад и основал этот монастырь, который уже равноценен лавре.
Что подвигло отца Феофана прийти в монашество? Когда его бросила жена, он ушел в монастырь, был болен раком. Но по молитвам отца Зосимы совершилось чудо – исцелился. При монастыре занимался военно-патриотическим воспитанием молодежи Донбасса: создавал музей ради сохранения памяти о героях Великой Отечественной войны, проводил поиск погибших солдат, по ним совершал отпевания и панихиды, занимался реконструкциями военных событий. Не удивительно, что сегодня его воспитанники вступили в ряды армии ДНР.
Такое простить в бандеровском СБУ не могли. Посетили его дом в селе, прихватили с собою «вещьдоки»: 2 ноутбука, фотоаппараты (о. Феофан профессиональный фотограф, а в прошлом байкер), всю бытовую технику, сварочный аппарат, инструмент, сняли водонагреватель-бойлер. Не побрезгали даже ложками и вилками, выгребли все из сарая (болтики, гвозди), все что можно сдать на металлом.
А 3 марта СБУшники арестовали и отца Феофана, отвезли в Мариуполь. В Донецкой епархии хранили трусливое молчание, боялись даже заявить о похищении и заступиться за батюшку.
Предоставленной ему вины было достаточно для расстрела: агент ФСБ (во время пыток он должен был в этом сознаться), само собой – колорад и ватник. Как известно, близ монастыря стояли «Ураганы», «Грады», «Точка – У», расстреливающие Донецк. Когда они готовились открыть огонь, он звонил, предупреждал оборону, что бы население успело спрятаться: это конечно же антигосударственное преступление не давать беспрепятственно убивать, ради «единой» мирных жителей. Хотели приписать и хранение оружия, но это были музейные не рабочие экспонаты и муляжи периода ВОВ.
Вот что рассказал мне отец Феофан.
«В подвале мариупольского СБУ я пробыл почти месяц, с 3 по 31 марта. Помню, завели в камеру, где уже была большая лужа застывшей крови, выбитые зубы, куски вырванных тканей… Понял — это пыточная. Надели обыкновенный полиэтиленовый мешок, как в супермаркетах, на голову, чтобы палачей не узнал. Потом каждый раз, когда выводили на пытки, заставляли самому надеть на голову мешок, и это уже имело не только психологическое давление – неизбежность мучений, но и удушало. Всегда перед пытками за спиной надевали наручники (цельные, не на цепочках), когда двигаешься, то они еще больше затягиваются, причиняя боль, на руках до сих пор остались от них борозды. Избивали до потери сознания, сначала сажали на лавочку и избивали деревянной битой по телу: по ребрам, по печени и почкам. Один удар пришелся и по хребту — треснул один позвонок. Били пластиковой дубиной. Это не сравнимая ни с чем проникающая жгучая боль. Били по чашечкам колен, обычно от таких ударов ломаются кости. Бог дал мне крепкое здоровье и силы все это выдержать и остаться живым. Но у моих сокамерников и соседей были поломаны кости рук и ног. Выжигали на теле свастику. Много там при мне умерло и было убито. Были раненные ополченцы. Конечно же, никакой медицинской помощи не было. Их не лечили, раны загнивали. Когда мучили ополченцев, то специально наносили удары по ранам и переломам. То, что давали есть, трудно назвать едой, гнилая каша, некоторые сокамерники отравились. Долго не давали воды.
Была в соседний камере и женщина (арестована за компанию вместе с мужем), жена ополченца. Ее насиловали, после избиения и пыток мужа заставляли вытирать лужи крови в камере. Палачи явно испытывали какое-то извращенное наслаждение от наших мук, даже соревновались друг с другом, кто изощренней издевается. При этом грубо оскорбляли, провоцировали хоть на какой либо ответ, а добившись хоть слова, со всей ненавистью вновь принимались избивать. Но эти «герои» – трусы, они даже боялись оставаться со мной один на один. Во время допросов при всех этих пытках, сзади наносили удары кулаком в затылок. Топили: руки сзади застегивали наручниками, на лицо клали тряпку и лили на нее воду из ведра. От этого начинались удушья. Палачи навалились на меня сверху — от моих захлебываний и стонов начинали восторженно кричать. По телу шли судороги, конвульсии, я ощущал невыносимую боль, терял сознание. Думал расстанусь там с жизнью.
При допросе требовали сознаться, что я агент ФСБ, разведчик, спрашивали звание, данные начальства. Предлагали остановить пытки и выпустить на волю и даже продвинуть по церковной карьере, если буду работать на СБУ, стучать на прихожан-сепаратистов и на неблагонадежных священников. «Командир» даже хвастался, что уже таких как я много завербованных. Хвалился не ложно, говорил, что объехал все святыни лавры по Украине, знает таких-то владык, получал награды, что он — верующий, а я вот — сепар, против «единой», нелюдь, путинский ФСБешник. Этому «верующему», ничто не мешало продавать людей на органы, избивать до смерти… Но не смотря на все эти адские физические боли, отключение сознания, я не соглашался на вербовку. Говорил он со мною на русском, это были донецкие СБУшники, что остались служить укрофашистам.
Сознание мутнело, я уже не различал, где ночь, а где день, когда вытягивали из камеры, я лишь спрашивал какое время суток. Я уже не помню, и не понимал, что я им говорил. Мне кололи какую-то гадость. Думал, что яд. Потом понял, что хотят меня сломать психологически и духовно, как личность. Посадили перед видеокамерой и заставили про себя говорить всяку чушь. Я не понимаю, как это получилось, и не помню даже, что говорил, но что-то страшное было. Хотели, чтобы я отрекся от сана и Церкви, но я этого не сделал».
Это видео СБУшники привезли в Киев, собрали духовенство с митрополитом Онуфрием, показали: вот вы мол, какие святые попы. Конечно, никто не знал перед «признанием», что пережил отец Феофан. Подсказали, какой должен сделать митрополит шаг – снять сан! Как вы думаете, как он поступил? А вы его по этому вопросу сами спросите, что он сказал?
После этого последовал указ от митрополита запрет на разглашении этого случая и указ: всем монахам покинуть соцсети, всем священникам покинуть патриотические группы, которые не разделяют идеологию фашистской хунты.
«В ночь с 31 марта на 1 апреля перевезли в харьковское СБУ (1- 8 апреля). Все офицеры и начальство там уже с Западной Украины (неблагонадежных и русскоязычных убрали) говорили со мною на украинской мове».
Без сарказма, как подметил о. Феофан, что по сравнению с Мариуполем там был «курорт». Даже один из офицеров (а он греко-католик), уважая сан, приносил ему еду.
«Пытки конечно были не те, но больше издевались психологически: приставляли к виску дуло, щелкали затворами, обещали пустить на продажу органов (и это было не метафора, от сокамерников, я узнал о этих фактах, со мною было 16 уголовников), до камеры также доносились крики, психика не выдерживала…У всех изуверов-палачей настрой одинаковый хоть в Мариуполе, хоть в Харькове: «слава Украине» – это бог, о чем то другом говорить бесполезно».
Выпустили иеромонаха Феофана 8 апреля, по обмену за 16 человек украинских военнопленных, привезли в Краматорск, где его выпустили. Но предварительно шантажируя, что если он разгласит информацию о пытках, то все что он говорил перед камерой, покажут по ТВ.
Достойно есть вспомнить и о нравственном подвиге других священников, как о.Владимир Марецкий с. Новоайдара (который так же был в застенках СБУ где ему сломали хребет), о.Павел Жученко с г.Дружковка (расстреляли по дороге), мученик о. Владимир Креслянский (убит украинской кассетной бомбой), о.Георгий Никишов с Первомайска (убит от украинского снаряда) и многие другие, подвиги исповедничества которых вошли в духовную копилку победы Новороссии над фашистским Укрорейхом.
Это борьба за истину, свободу, за Святую Русь!
Доктор богословия, магистр религиоведения и философских наук, протоиерей Олег Трофимов
